Питер до сих пор испытывал вину за смерть Конора Гири, потому что был за рулем. Его шрам стал результатом той аварии, как и страшные шрамы на руках, ведь он пытался вытащить отца из горящей машины. Мы заверили его, что его отец – наш отец – не был достоин спасения, но Питер просто отвернулся к окну, не желая смотреть нам в глаза.

По этому поводу у нас произошла стычка. Несмотря на все, что сделал Конор Гири, Питер чувствовал его любовь к себе, как будто это отменяло весь тот ужас, на который он обрек нашу мать, меня и самого Питера с этой жуткой историей про смертельную болезнь.

– Как ты можешь защищать его? Я страшно рад, что он умер, – говорил Марк.

– Неужели вы не понимаете? – отвечал Питер. – Ни один человек ничем не является на сто процентов. Ты говоришь, он был монстром, и да, он делал ужасные вещи со всеми нами, – он посмотрел на Марка. – Он забрал твою сестру и во всех смыслах ее сломал. Он держал взаперти Салли. Он пустился в бега и утащил меня с собой на другой конец света, забрал у меня имя, врал мне, изолировал меня, но я знаю, что ему было не плевать на меня. Я это знаю.

Марк, как я понимаю, в ответ использовал сарказм:

– А, ну ладно, тогда все нормально. Раз уж ему было на тебя не плевать.

Я занервничала. Я пошла за пианино, и тогда они оба замолчали. Я немного поиграла, а потом попросила Марка отвезти Питера обратно в отель. Все было очень сложно, но Питер так во многом походил на меня! Я не могла к нему не тянуться. За неделю мы получили достаточно полное представление о жизни Питера в Новой Зеландии.

В интернете мы с Марком нашли архивы «Роторуа Дейли Пост», где рассказывалось о гибели уважаемого местного дантиста Джеймса Армстронга и чудесном спасении его несчастного осиротевшего сына Стивена. Конор Гири жил в Новой Зеландии почти пять лет и работал стоматологом по фальшивым документам. В паспорт Питера было вписано имя Стивена Армстронга. Он опасался заново легализовать свой статус, хотя нам с Марком казалось, что ему стоит восстановить права на свое настоящее имя и национальность. В Ирландию он приехал по 90-дневной туристической визе. Мы предложили обсудить все практические вопросы с моим юристом, но Питер сопротивлялся и до ужаса боялся СМИ. Это нужно было проделать со всей деликатностью или вообще никак. Мы договорились, что Питер пока соберется с мыслями и сам решит, когда сделать этот шаг.

После первой недели я предложила Питеру остаться в моем доме на Рождество и, если он захочет, после. В тот день он впервые улыбнулся. Мы пожали руки. Это был самый близкий физический контакт, который мы пока что себе позволяли. Я составила график пользования ванной, завтрака и отхода ко сну. Мы решили готовить по очереди. Идее представить его моим друзьям он отчаянно противился.