На отчаявшихся. На одиноких. На людей, которые ищут себя.

Да, именно на них.

Линдси открыла эликсир, понюхала его. Жидкий крем для лица имел восхитительный запах, хоть на мороженое лей вместо сиропа и ешь. Благоуханный аромат и не навязчивый. Не искусственный. С тонкими нотками лаванды, выращенной на ферме Спеллман.

Она капнула крем на ладонь, растерла его и снова понюхала.

Изумительно.

На ощупь шелковистый и нежный, по текстуре этот крем отличался от всех других косметических средств, какими она когда-либо пользовалась. И кожа её, казалось, тоже стала шелковистой и нежной. Линдси открыла две других ёмкости. Их содержимое тоже источало упоительный аромат. Пьянящий. На тюбике с эликсиром указывалось, что крем «содержит натуральное маточное молочко».

Линдси читала, что маточное молочко — это вещество, которым пчёлы вскармливают будущую матку. Загадочный биологический продукт, который невозможно синтезировать. Марни Спеллман первой включила его в состав своих снадобий.

Линдси отставила опустевшую бутылку из-под пива и отнесла набор косметических средств фермы Спеллман в ванную. Утром опробует их на себе.

Проведёт исследование.

Глава 45

Глава 45

Когда Марни исполнилось тринадцать лет, родители забрали её из школы. Годы спустя «Беллингем геральд» напечатала выдержки из отчета её учительницы, где указывалась причина такого шага: «Спеллманы убеждены, что их дочь — одаренный ребенок. И это в порядке вещей: многие родители считают своих детей гениями. Они намерены обеспечить ей более интенсивный курс обучения».

Марни в «Неуёмном сердце» о том периоде своей жизни написала следующее:

«Отец с матерью хотели, чтобы я оставалась дома. Работала на ферме. И, поскольку брат был младше, меньше меня, своё недовольство они изливали на дочь, если в хозяйстве возникали проблемы. Помнится, однажды мать велела мне помочь ей с заготовкой абрикосов. Я обрадовалась, потому как обожала запахи, атмосферу жары и влажности, которые обволакивали тебя на кухне в процессе консервирования. По указу матери я стерилизовала банки в чане с горячей водой, что кипел на кухонной плите. Сигнал таймера уведомлял, когда следует вытаскивать банки из воды. Работая, я слушала свою любимую классическую музыку, которую передавала одна канадская радиостанция. Правда, в тот момент звучал Бах, не самый мой любимый композитор — в действительности, единственный композитор, в честь которого я не назвала никого из моих драгоценных питомцев. Какая-то шиповатая у него музыка. Бах всегда выбивал меня из колеи».