Улыбка Греты растаяла.
— Из-за девчонки приехала?
Хизер одарила давнюю подругу долгим пристальным взглядом.
— Да, из-за неё. Может быть, в дом пригласишь?
В доме царил идеальный порядок. Холодная оболочка человеческого жилища, лишенная каких-либо индивидуальных штрихов, которые указывали бы, что здесь живут люди. Дом, тем не менее, прекрасный, отметила Хизер, оглядывая окружающее её пространство. Мебель была в основном кремового цвета, стены и пол тоже. Кое-где в глаза бросались красочные пятна в виде произведений искусств или декоративных подушек, чтобы можно было ориентироваться в комнате, не натыкаясь на предметы обстановки.
— Твой дом потрясает воображение, — сказала Хизер, следуя за Гретой в уголок гостиной с креслами и диваном перед окнами, занимавшими всю стену, так что казалось, будто внутреннее пространство сливается с внешним. — Живешь, как королева.
— Царица… царица пчел, — поправила её Грета с сардонической улыбкой.
— Смотри, не скажи так в присутствии Марни.
Грета насмешливо повела глазами.
— Теперь это маловероятно.
Грета пошла варить кофе, а Хизер устремила взгляд на океан. Вскоре хозяйка дома вернулась, неся на подносе две белые чашки, мёд и кувшинчик со сливками.
— Хизер, та девчонка всего лишь студентка. Чего её бояться? К тебе, наверно, пачками обращаются с просьбой дать интервью.
— Да, конечно. И большинство журналистов играют по моим правилам. Я — политик, представляю самый «синий» из штатов[38]. Я с ними в одной команде.
— То есть им известно про тебя и Марни, да?
— Известно, что когда-то давно я была с ней знакома. И они знают, что лишних вопросов лучше не задавать. Понимают, что имя Марни Спеллман — это своего рода яд, многое может отравить. Сейчас я не могу этого допустить.
— На предыдущих выборах тебе удавалось обходить эту тему. Почему вдруг теперь переполошилась? — допытывалась Грета.
— Выборы в Сенат США — дело особое. Это игра с большими ставками, и я пашу как проклятая, чтобы не упустить победу.
— Ты сейчас говоришь прямо, как она.
— Забавно, — промолвила Хизер, многозначительно посмотрев на Грету. — Я всегда так думала