Позже, как и обещала, она оставила конверт в уголке на медсестринском посту Триш Эпплтон.
В ту дождливую ночь это была первая остановка Алана на пути в морг, куда он шёл, чтобы сфабриковать обвинение против человека, которого вообще не было в районе места преступления.
* * *
Дина много лет лгала самой себе. Её вранье никогда не было направлено на то, чтобы навредить кому-то — только угодить. Марни она вознесла на недоступный пьедестал, считала, что та превосходит её во всём — умом, красотой, силой веры. Всю жизнь вращаясь в среде актеров, Дина умела распознавать неискренность, и ей казалось, что в её наставнице нет ни единой фальшивой ноты. Когда Марни говорила о пчелином рое и послании, сообщённом природой, Дина ловила каждое её слово.
Когда были установлены некоторые обстоятельства гибели Калисты и речь пошла о сокрытии улик, она наконец-то обрела голос:
— Про пчелиный рой ты выдумала, так ведь, Марни?
Та накрыла её ладонь своей рукой.
Дина отдернула руку.
— Нет. Я больше не верю в тебя. Я всю свою жизнь положила на твою дребедень. Совершила то, что уже нельзя изменить.
Пэтти, клацая цепями, подалась вперед за столом.
— Дина, ты о чем? В тот вечер ты ничего такого не совершала. Делала вид, что ничего не замечаешь.
Дина долго не отвечала. Все смотрели на неё, а она сидела, уткнувшись взглядом в стол.
Как актриса, Дина была мастер выдерживать многозначительную паузу.
— Это была я, — наконец произнесла она. — Аннетт видела. Она всё видела.
Линдси упивалась каждой минутой этой очной ставки.
— Продолжайте, Дина, — попросила она. — Рассказывайте.
— Это нелегко. Безобразная история. Вы отвернётесь от меня.
Марни повела глазами и посмотрела на Линдси.