Робин не придала рассказу Мелоди особого значения, а через три дня получила сообщение от матери:

Только что узнала – оказывается, на мою дочь совершили жестокое нападение… И все вокруг об этом слышали, кроме меня! Надеюсь, ты жива-здорова… Жаль, мне никто не сказал, иначе постаралась бы помочь.

Робин перечитала текст раз десять, и у нее создалось сильнейшее впечатление схожести сообщения с рисунком Зигмунда Фрейда: чем дольше на него смотришь, тем лучше понимаешь – на самом деле перед тобой обнаженная женщина. Какой тут заложен смысл? Мать обеспокоена и одновременно обижена, что ее никто не оповестил? Или в трех строчках проявляется человек с наклонностями нарцисса, который в первую очередь ошеломлен тем, что его обошли вниманием?

Как бы там ни было, ясно одно: чем дольше откладываешь разговор с родительницей, тем тяжелее потом будет при личной встрече. И Робин ближе к обеду направилась к матери, заранее понимая, что испытание предстоит сложное.

– Привет! – подала она голос, открыв дверь. – Мама, это я.

Несколько секунд в доме царила тишина, затем из спальни послышалось слабое:

– Робин?

– Да-да. Я… э-э-э… тебе звонила, но ты не сняла трубку.

Робин медленно заковыляла по коридору. Щиколотка уже не так болела, однако довольно сильно опухла и реагировала на движения.

– Я спала…

Голос звучал странно – пожалуй, даже отрешенно.

Робин добралась до двери и прислонилась к косяку. Поджала ногу, дав ей отдохнуть.

Смертельно бледная мать лежала в постели. Полное отсутствие макияжа, ночная рубашка… В обед такого не случалось в принципе. За своим внешним видом она всегда следила тщательно.

– Что с тобой? Ты больна?

– Нет… – прошептала мать. – Я… приняла успокоительное.

– Ого! – Робин переступила порог и присела на краешек кровати.

– Ужасно испугалась, когда услышала новости… – Подбородок матери заметно дрожал. – Мне сказала Гленда. Гленда! Якобы тот человек тебя схватил и куда-то увез в багажнике машины.

– Мама, со мной всё в…

– Я уже потеряла твоего отца. А если б еще лишилась и ребенка… Ни одна мать такого не вынесет, знаешь ли. – Ее глаза заволокло слезами. – Твоя смерть превратила бы меня в жалкую развалину.

Робин тяжело сглотнула.