Едва только Ванесса открыла дверь раздевалки, как к ней подошел Пол.

– Можно тебя на пару слов?

Она кивнула.

– Что там у тебя?

– Это насчет твоей мамы.

Ванесса нахмурилась. Это было явно не то, что она ожидала от него услышать.

– Во всем этом дурдоме просто не было времени, чтобы как следует все это с тобой обсудить, – сказал Пол, – но во время допроса Клайв сообщил, что она тоже была замешана в незаконной торговле насекомыми – вместе с ним и Артуром.

– Что?!

– Судя по всему, твоя мать присутствовала на их деловых встречах и помогала им находить клиентов в мире искусства.

Ванесса умолкла, обдумывая услышанное. Раньше она всегда считала свою мать идеальной, просто-таки безупречной женщиной. Но после того, как та ушла от них, все изменилось. Теперь она казалась Ванессе совершенно другим человеком.

– Думаю, меня это не удивляет, – наконец произнесла она.

– Что, были какие-то намеки?

– Нет, насколько я помню. Но то, как она просто взяла и ушла от нас… Это показало ее истинное лицо. Будут ли какие-то последствия для нее и для Артура?

– Только в том случае, если мы сможем найти доказательства их причастности. Сейчас мы сотрудничаем с Национальным отделом по борьбе с преступлениями против дикой природы, чтобы расследовать все случаи незаконной торговли насекомыми, которые имели место в деревне. Они уже начали изымать компьютеры и изучать все найденные нами улики, связанные с насекомыми. Но у Артура хорошие адвокаты. Это будет непросто.

– Что-нибудь уже удалось найти?

Пол покачал головой.

– Боюсь, пока нет. На данный момент их группа не накопала ничего конкретного ни на кого из людей, названных Клайвом, кроме Бенджамина. Они хорошо заметали следы.

Ванесса бросила взгляд в сторону секционного зала.

– Ну что, приступим?

Пол кивнул, и десять минут спустя Ванесса уже стояла рядом с Мио и судебным патологоанатомом из Министерства внутренних дел – крепкой улыбчивой женщиной лет пятидесяти, которая представилась как доктор Хоуп Ноулз. Пол молча наблюдал за происходящим из соседнего помещения, разглядывая сквозь отделяющее его сдвижное стекло тело Эйба. Парнишка лежал на секционном столе, словно какое-то жутковатое произведение абстрактного искусства из шелка и плоти. Его конечности, не так давно живые и подвижные, теперь были намертво опутаны шелковой паутиной и навсегда напряженно застыли. Шелк плотно облегал его фигуру, подчеркивая ее подростковую угловатость. Было страшно подумать, что всего за пару часов до того, как Эйб подвергся этой жуткой процедуре, с ним была Ванесса.