– Каттис, пойдем, – ответил тот.

– Сначала спросите у Линн, – предупредил я. – Не думаю, что вам следует уходить без ее разрешения.

Но Линн и Крамфорс, похоже, уже справились с беспорядками в гавани и успокоили гостей праздника. Народ понемногу расходился. Линн и Крамфорс записывали телефоны свидетелей и проверяли документы.

– Вон там плавает еще один, – кивнул я в сторону пирса.

Лади настолько обессилел, что Дану Фрею и Боссе-рыбаку пришлось буквально вытаскивать его на сушу. Линн Сандберг и Эва Монссон молча наблюдали за этим процессом. Эва положила руку на кобуру пистолета. Линн держала свой перед собой. С Лади потоками стекала вода.

Полицейских машин все прибывало.

Я взошел на борт оборудованного под кафе парусника, набрал полное ведерко креветок и направился к ресторану. Эдвард Бьёркенстам сидел на прежнем месте, уже в наручниках. Но Бертиля Раска рядом с ним не было.

– Послушайте, Харри, – позвал меня Бьёркенстам, и я остановился. – Где мой сын? – (Я не ответил.) – Я расскажу все, что знаю, только не молчите.

– Какой я вам Харри? – ухмыльнулся я. – Что вы себе позволяете, в конце концов?

Бьёркенстам прокашлялся:

– Простите, господин Свенссон. Я только хотел спросить вас, где мой сын.

Выходит, при необходимости я тоже умею быть мелочным занудой.

– В полицейской машине, полагаю. На пути в тюрьму.

– А не могли бы вы… – Он осекся. Я поднял глаза. – Не могли бы вы замолвить там за меня словечко. – В глазах старика стояли слезы. – Собственно, с девочкой… Все это была не моя затея.

– Но вы ничего не сделали, чтобы этому помешать, – оборвал его я.

Когда я поднимался по лестнице, Крамфорс уводил Эдварда Бьёркенстама в машину.

– Свенссон… Свенссон… – причитал сквозь слезы старик.

– Я видел ваши железнодорожные модели, – отозвался я. – Оба варианта.

На несколько секунд он остановился, как будто что-то вспоминая:

– Но это была невинная шутка.