— Ваша Честь, — Эллифант встал, еще не зная, о чем будет говорить. — Мы протестуем. Вы не имеете права…

На Эллифанта Гарри не обратил ни малейшего внимания и приказал:

— Ведите его в городскую тюрьму. Никакого особого обращения. Никаких поблажек. Я снова вызову его в понедельник. Попытаюсь еще раз.

Помощники шерифа подняли Слика и надели на него наручники.

— Сделайте что-нибудь! — закричал репортер Эллифанту, который в это время взывал:

— У нас свобода слова, Ваша Честь. Вы не можете так поступить с ним!

— Я это делаю, мистер Эллифант, — заорал Гарри. — И если вы немедленно не сядете, то окажетесь в одной камере со своим клиентом. — Эллифант упал на стул. Слика потащили к двери, и, когда ее уже открывали, Гарри добавил: — Мистер Мюллер, если я прочту хоть одно ваше слово в газете за то время, что вы будете в тюрьме, я дам вам возможность посидеть там месяц, прежде чем вызову вас сюда. Надеюсь, вы меня понимаете.

Говорить Слик не мог.

— Мы подадим апелляцию, — пообещал Эллифант, когда помощники шерифа выпихивали репортера за дверь и закрывали ее за собой. — Мы подадим апелляцию.

* * *

Дайанна Свей сидела на тяжелом деревянном стуле, обняв своего старшего сына, и смотрела, как лучи солнца пробиваются сквозь пыльные сломанные жалюзи комнаты для свидетелей. Не было уже ни слез, ни желания говорить.

После пяти дней и ночей вынужденного заключения в палате психиатрического отделения она сначала была рада вырваться оттуда. Но в эти дни радость проходила быстро, и теперь она хотела поскорее вернуться к Рикки. Она увидела Марка, обняла его, поплакала вместе с ним и узнала, что он в безопасности. Чего еще было желать матери?

Она уже не доверяла ни своим суждениям, ни своим инстинктам. Последние пять дней лишили ее чувства реальности. Она обессилела и отупела от постоянных стрессов и потрясений. Лекарства — таблетки, чтобы заснуть, таблетки, чтобы проснуться, таблетки, чтобы протянуть день, — иссушили ей мозг, и жизнь стала казаться серией моментальных снимков, в беспорядке разбросанных по столу. Мозг работал, но очень медленно.

— Они хотят, чтобы мы уехали в Портленд, — вымолвила она, поглаживая его руку.

— Это Реджи тебе сказала.

— Да, мы вчера долго об этом разговаривали. Там хорошая больница для Рикки, и мы можем начать все сначала.

— Звучит хорошо, но я боюсь.

— И я боюсь, Марк. Я не хочу прожить оставшиеся сорок лет, постоянно оглядываясь через плечо. Я читала в журнале про одного осведомителя, который донес ФБР на мафию, и они согласились его спрятать. Ну вот как нас. Кажется, мафии понадобилось два года, чтобы найти его и взорвать вместе с машиной.