— Наверх, — шепотом скомандовал Вязгин.

Ника мотнула головой.

— Там тупик. Направо. Ко второй лестнице. Я тут уже была…

И была не так давно, если вдуматься. Всего пару недель назад, на выставке Чаплыгина. С «Кэноном» наперевес, она сидела именно тут, на площадке между вторым и третьим этажами, ловя удачный ракурс. Место было удачное: виден и коридор второго этажа, и холл первого… Правда, теперь картинка несколько изменилась. Тыльная стена, где висели полотна Чаплыгина, была наполовину разрушена, и из прорех тянуло холодом. Штукатурка осыпалась, обнажив бетонные плиты. И повсюду, изо всех щелей пёрла странная серая пена. Пол вестибюля она застилала толстым мягким ковром.

Сейчас по вестибюлю деловито рассыпались трое штурмовиков, отстегнув тварей с поводков и заняв боевые позиции. Штурмовики были такими же разномастными, как и оружие: пузатый и бородатый дядька в натовском камуфляже (типичный страйкболист) держал помповое ружье, бритоголовый, худющий и кадыкастый типчик (скинхед-недоросток) сжимал короткий автомат, а у третьего, молоденького и даже на вид перепуганного милиционера, в трясущихся руках плясал пистолет. Но работали они грамотно — контролировали вход (двери, и без того не запертые, они зачем-то вынесли взрывом) и обе лестницы, пока твари рыскали по вестибюлю. Самка, по всей видимости, выполняла функции ищейки, а самец прикрывал сзади, обеспечивая грубую силу.

— Хреново, — прокомментировал Вязгин.

У Ники возникло острое чувство неправильности происходящего. И причиной тому было даже не состарившееся внезапно здание библиотеки или прочая чертовщина, творившаяся в городе. Все дело было в ней.

Она, военный журналист, фотокорреспондент со стажем, прошедшая десяток локальных конфликтов и повидавшая много такого, от чего седели люди с нервами покрепче, впервые в жизни (точно впервые? — уточнила она у самой себя и сама же себе подтвердила: точно) оказалась не сторонним наблюдателем, бесстрастно фиксирующим насилие через объектив фотоаппарата, а непосредственным участником боевых действий.

И где? В родном, мать его за ногу, Житомире…

— За мной, — скомандовала Ника и, пригнувшись, пробралась мимо обвалившейся перегородки в укромный уголок рядом со стендами «История нашего края». Влад проворчал что-то одобрительное — тут позиция была еще лучше, позади стена, и противники все как на ладони.

Да, подумала Ника, уж что-что, а выбирать место для съемки я умею. Она где-то слышала или читала, что инстинкт фотографа подобен охотничьему, за исключением стремления убивать.

Но для последнего у нее был Влад.