– Родион Матвеевич, можно еще вопрос?
Мастер пожал плечами.
– Вы же за этим и пришли!
– За что вас понизили?
Миша опустил козырек, прикрываясь от слепящего солнца. Сев в машину, Ильин, как и обещал, вернулся к разговору о неорганизованности.
– Так как же следы ботинок? Разных ботинок? – повторил свой вопрос Михаил. – Отпечатки пальцев, сперма, части тела? Они играют между собой. И с нами.
– Игра эта называется разгильдяйство, если об этом дерьме можно так сказать. Неорганизованность – вот термин, который подходит таким мразям. Он ничего не оставляет специально. Кроме частей тела. Ему просто плевать на следы на месте убийства. А члены, руки, головы – это визитная карточка.
– Подожди. Разве совершение преступления не подразумевает как можно дольше оставаться непойманным? Для преступника, разумеется.
– Да, конечно. Но представь на минутку, что убийца не считает себя преступником, а свято верит в свою правоту. Уверен, что его миссия – избавлять людей от мучений в этом бренном мире.
– Миссионер, твою мать!..
– Да. Так что выбрось из головы все эти спортивные состязания – эстафета, чехарда… Все это не наше. Наш ублюдок сегодня может быть в камуфляже, а завтра – в водолазном костюме и ластах на берцах. Вот такая херня происходит.
Остаток дороги они молчали. Миша переваривал услышанное. Он никак не мог взять в толк, как можно не поймать того, кто и не скрывается вовсе. Ведет себя как слон в посудной лавке, при этом прикрываясь моральными принципами.
– Вся их жизнь, – услышал Миша голос Ильина, – да что там – их… Наша тоже… Родом из детства! Пережитое в детстве оставляет отпечаток на взрослой жизни. Все их травмы, обиды трансформировались в миссионерскую деятельность.
– Ну, матери-одиночке, потерявшей сына, на такие объяснения наплевать. Как и сыну, лишившемуся престарелой матери.
– Конечно. Эти объяснялки не для них, а для нас с тобой. Чтобы мы эту сволочь могли вычислить как можно быстрее.
– Что-то не выходит ни хрена.
– Оставить, боец! Каждый шаг приближает нас к победному завершению.