Безвольная ледяная ладонь Марии и безучастное, смиренное ее молчание. Будто она действительно знала, что Олежку искать уже бесполезно. Лучше б она накричала на него, обвинила в бездействии. Но он и сам устал за день. Олежка дружил с одним только мальчиком, который даже в школу не ходил – обучался по какой-то спецпрограмме дистанционно. Сын был не совсем здоров, и в классе с ним мало кто общался. Нет, нельзя, конечно, исключить то, что он мог зайти к кому-нибудь из одноклассников. Он открытый и добрый мальчуган, он мог зайти к кому угодно, кто позовет. Вот это и пугало. Мир переполнен тварями, желающими сделать больно беззащитному. Педофилы, террористы, маньяки… Цели у них разные, а суть одна. И как их ни назови – все они прячутся за обличием человека. Олежку так легко обмануть. Человеческое обличье и обычного взрослого обманывает.

– Он же всех любил. – Маша приподнялась на локтях. – Андрей, мы же его воспитали так, чтобы он всех любил.

Андрей не мог сдержать слез. Отвернулся.

– Ты плачешь? – спросила Мария. – Не надо, он же хороший мальчик. Мы должны им гордиться.

Андрей не верил своим ушам: еще минуту назад жена похоронила сына. А теперь говорила о нем, как о живом и здоровом.

– Конечно, милая, – сказал он и вытер слезы.

– Ой, что это я лежу? – Мария попыталась встать. – Сейчас же Олежек придет, надо кушать разогреть.

– Лежи, Машенька, – остановил Андрей. – Я все сделаю сам.

В кухне у плиты он заплакал. И плакал до тех пор, пока не позвонили в дверь.

12

Не любил он эти мероприятия. Черствым он так и не стал. Даже повидав расчлененные тела и внутренности, сложенные в тазы, Михаил остался чувствительным к чужому горю.

В подъезде было темно, но, судя по расположению квартир, нужная находилась на втором этаже. Миша поднял руку к кнопке звонка, помедлил и надавил. А потом еще раз и еще. Он слишком поздно понял, что частой трелью звонка мог передать хозяевам квартиры свою тревогу. Прислушался, но ничего не услышал. Поэтому щелчок замка стал полной неожиданностью.

В проеме двери появился высокий широкоплечий силуэт.

– Могу я вам чем-то помочь? – произнес человек неожиданно приятным голосом.

* * *

Ехали молча, только женщина иногда всхлипывала. Леонов изредка поглядывал в зеркало заднего вида. Еще не старики, но погибшему парню вполне могли годиться и в дедушки-бабушки. На вид им явно за пятьдесят. Но представились родителями, чем подтолкнули Михаила к размышлениям. Погибший мальчик учился в седьмом классе, значит, ему лет четырнадцать-пятнадцать. Вывод напрашивается сам собой – ребенок приемный. Хотя… Почему сразу приемный? Может, поздний. Но что-то ему подсказывало, что именно приемный. Они прекрасно понимали, что в обгоревшем трупе узнают своего сына, тем более что обгорел он только со спины. И все же – они держали себя в руках. Если бы не всхлипы женщины, можно было бы подумать, что он везет их в полицейский участок, чтобы они забрали сына домой.