— Где? Сундук? С Федором?

— Фо пиикофать оффифу фабо, — пробормотал сквозь скотч Печкин.

— Шарик, разлепи уроду рот, — попросил Матроскин стоящего рядом пса.

Тот выполнил просьбу, дернув скотч так резко, как только смог.

— Что, перекопать рощицу вдоль и поперек слабо? — спросил Печкин. Кровавые сгустки выпадали из его рта, растекаясь потеками по грязно-желтому плащу. Но из горла доносилось хихиканье. — А Федечка-то ваш, он же ж живой, не кукла какая. Ему дышать надо.

— Где ты его закопал! — взвизгнул кот на грани истерики и в очередной раз вонзил когти в мошонку безумного почтальона.

— Я старенький, — откричавшись и отдышавшись, прохрипел тот. — Мне кокушки для потомства без надобности. И не такое за жизнь почтальонскую терпел. А вот сыграть не откажусь.

Несколько раз загнав когти под ногти Печкина, выцарапав ему глаз и выдрав с мясом коленную чашечку используя мачете в качестве рычага, Матроскин несколько раз приводил в чувство теряющего сознание почтальона. Печкин орал, смеялся, брызгал кровавой слюной, но где дядя Федор так и не сказал.

— Во что играть? — Обреченно спросил Матроскин.

* * *

— Собственно, всё великолепие, оно благодаря посылочке вашей и смогло получиться. Два шприца, но начиночка разная. В одном — вода. Во втором — адреналин. Чисты-ы-ы-ый, как слеза младенческая, — вещал обезумевший почтальон. — Вот на счет три, значит, я и кто-то из вас вводим иглу в вену и давим поршенек, чтобы ни капельки не осталось. А учитывая, что его при остановке сердца всего один кубик нужно внутривенно, я думаю, что полный шприц — это самая та мера, чтобы сквозь драйв понять, что не зря жил.

— И? — спросил кот.

— И как только жидкость из шприца вся в вене окажется, я и назову место, где Федька ваш в сундуке, на уровне двух метров ниже поверхности закопанный. Вне зависимости от того, кому передозировка достанется.

— А соврешь если? — засомневался Матроскин.

— Мне врать ни к чему. Меня натура всего живого тревожит. Вот ты, Матроскин, без докУментов, и даже кот. А ведешь себя как человек. Но эгоист ты, конечно, еще тот… И вот интересно мне, насколько ты эгоист? Собой ради Федора пожертвуешь или нет?

— А где гарантии? — спросил насупившийся Шарик.

— А зачем вам гарантии? Ты ж, Шарик, ну вылитый гопник! А у гопников как… — Печкин беззвучно пошевелил губами, вспоминая — «У каждого человека бывает такой период в жизни, когда ему кажется, что он никому не нужен». Так, кажется, Джейсон Стетхем говорил? Вы же, если это ваш друг, человечек родной ваш, брат по крови, должны быть готовы на любую, даже бессмысленную жертву пойти. Чтобы он не думал, что вам не нужен. Раз нету у вас документов, то нужно как-то доказывать, что вы достойны звания Личности. Самопожертвование, мне кажется, самый лучший способ. Разве нет? Но, уверяю, врать я не намерен. Мне только природа ваша важна. А то, ишь ты, говорящие животные, а докУментов нету. Но, только, думайте, зверята. Очень хорошо думайте. А то ведь ему кислорода в этом сундуке-то минут на двадцать осталось. Не больше. Копать надо уже начинать.