Вначале на вечеринке танцевали, пили из стеклянных подсвеченных бокалов, обменивались поцелуями, и не только мужчины с женщинами, но и образуя нежные жеманные пары, состоящие из мужчин, и пылкие дуэты, состоящие из чувственных женщин. Дым от наркотических сигарет становился синим. Музыка теряла ритм, превращаясь в заунывное, длинное, маслянистое стенание. Танцуя и кружась, светские львицы и кумиры модных салонов начинали освобождаться от стеснявших одежд. Упал на пол бархатный пиджак телеведущего, легко соскользнуло прозрачное платье балерины, кинорежиссер оказался таким же голым, как и его череп. Теперь в слоистом дыму, поднося друг другу стеклянные сосуды с вином, кружились обнаженные тела, то свивались в пластичные сгустки, как на античных фризах, то распадались в одиноком лунатическом танце. В руках художника появилась кисть и палитра с красками. К нему приблизилась телеведущая молодежной программы, бесстыдно вращая выпуклым, с тенью пупка животом, и художник, откинув голову и прицеливаясь, несколькими сильными мазками позолотил ей лобок. Она удалилась, продолжая танцевать, и внизу живота яркий, как куполок, сверкал золотой треугольник.

Перед художником предстала балерина, приподнялась на мысках крепких ног, совершая руками волнообразные, змеевидные движения, нависая над живописцем полными круглыми грудями. Маэстро потрогал их руками, словно проверял на спелость. Одну из них покрасил желтым и оранжевым, преобразив в пухлую тыкву. Другую, с помощью темно-зеленой и изумрудной краски, разделяя их черными дугами, превратил в арбуз. Балерина, подергивая плечами, поигрывая бахчевыми культурами, поплыла к своей сопернице, и обе танцевали, целуя друг друга.

Ведущий ток-шоу показал художнику свою мускулистую спину и плотные, как у античного героя, ягодицы. Мастер быстро и жирно нарисовал на спине огромного черного паука, ведущий напрягал спину, раздвигал ягодицы, и паук шевелился, перебирал длинными членистыми лапами.

Миловидный златовласый тенор, когда его покрыли грязно-серыми пятнами, стал похож на возбужденного дворового кобелька. Второй певец, с пухлым животом и начинавшей разрастаться грудью, под кистью художника обрел желанную стройность, — алой краской ему прочертили ребра, ключицы, позвонки, прописали плечевые и берцовые кости, и красный скелет закружился, захватывая в свои объятья любовницу миллиардера, оставляя на ней липкие отпечатки.

Это был карнавал обнаженных тел, где разноцветные маски закрывали не лица, а интимные части тела. Эротический танец был полон ритуальных телодвижений, коими выкликалось верховное божество, языческий бог любви, покровитель оргий и безумных соитий. Не хватало ритуальной жертвы, которая бы своей мучительной смертью исполнила чашу сладострастия. И жертва явилась.