– А то ты не видишь! – не слишком вежливо отозвался я.

– Вот и чудесно! – Мария картинно всплеснула руками. – Я уж думала, что ты навеки затерялся.

– И разумеется, обрадовалась?!

– Ну что ты, дорогой! Я ведь тебя так люблю!

Ага, на попятную! Что ж, теперь нужно всласть поворчать.

– Я тебе не «дорогой»! Не смей называть меня этим дурацким словом! Мы живем в Москве, а не в Санта-Барбаре!

Мария нетвердой поступью направилась ко мне. Боже! Еще и туфли на каблуках!

– А как же… А кто же ты тогда?

– Зайчик! Пусик! Лапусик! Цыпленочек! Рыбка! Но только не это мерзкое слово! – продолжал я.

– А я тебе рыбки поджарила! Той самой, что вы с Ленечкой давеча наловили. Все уже готово, доро… Ой, извини, Сенечка, извини, – залепетала она, увидев, как гневно раздулись мои ноздри.

– К рыбе должно быть пиво!

Но и тут меня ждало разочарование. Маша бросилась к холодильнику и вернулась с двумя баночками импортного пива. Ну и дела! Что это с ней? Нет, иногда в «Космополитене» пишут вполне дельные вещи!

– Теперь ты убедилась, что я тебе не врал? – Я зло повесил пальто на вешалку.

Пальто упало. Черт, опять эта петелька… Жена подстреленной птицей метнулась к моему пальто и с деланной старательностью принялась отряхивать его.

– Давай не будем об этом, – жалобно попросила она.

Я сдвинул брови.

– Значит, пусть Светка живет в квартире?

Мадам Еписеева дернулась, но тут же покорно согласилась:

– Хоть три Светки и одна Катька.

Ого! Уж не намекает ли она на Кэт? Ну тогда тем более! Отныне я буду звонить мадам Колосовой в открытую.