— Ну, а что, если… если прибегнуть к помощи… — проговорил вслух Пробкин, и глаза его засияли.

— К чьей, Федос Федосыч? — спросил сидевший тут же у стола научный сотрудник при охотхозяйстве товарищ Волкозубов, специализировавшийся на разведении диких баранов.

Пробкин изучающе уставился на своего подчиненного. «Поручить ему нежданно пришедшую на ум операцию или нет? Подведет или не подведет?.. Подведет как пить дать. По глазам видно, из жуликов жулик. Пять лет работы — и ни одного безрогого барана. Хотя бы рогатых разводил, чертов бездельник, а то приедет начальство, жарь шашлык хоть из рукава».

В свою очередь, Волкозубов смотрел на Пробкина и не без ухмылки думал: «А крепенько тебя, ожиревшего хапугу, прижали. Боком тебе лосятина, зайчатина выходит. Но ничего. Выкрутишься, старый надувала. Не в первый раз к тебе начальство едет. Коли надо, собственного быка вместо лося подсунешь».

Обменявшись такими любезными мыслями, старые приятели съели по шашлыку и наконец заговорили открыто.

— Хотел я поручить тебе, Волкозубов, одно дельце, — сказал первым Пробкин, — да раздумал.

— И почему же, Федос Федосыч?

Пробкин постучал пальцами по заляпанной жиром дубовой крышке стола.

— У тебя, браток, должного терпения нет. Тебе другое поручение будет.

— Какое же?

— Кричать по-лосиному тебе зорьку придется. То в одном месте, то в другом. Видимость массового лося нужна. Разумеешь?

— Вполне, Федос Федосыч.

— А коль разумеешь, вопрос исчерпан. Тут же по приезде гостя и начнешь. А теперь ступай позови мне егеря Семку.

— Семку? Это какого же? Хромого или долговязого?

— Сдался мне твой хромой. От него проку, как от того горного козла, что прошлый год съели. Долгого зови. Тот надежнее.

…Долговязый егерь Климкин ждать себя не заставил. Минут через пять он уже стоял у стола начальника и, комкая в руках шапку, ждал, что ему скажут.

— Садись, Климкин. Ты не дерево, чтоб торчать стоя, — пригласил Пробкин.

Климкин молча сел на табуретку, Пробкин устало откинулся на спинку мягкого кресла, сложил руки на животе.

— Вот что, милый Климкин. Объяснять тебе, как и отчего мы остались без зверья и дичи, долгая песня. Да и ни к чему. Об этом мы в скором времени заострим вопрос на нашем общем собрании. Тогда будет и критика, и самокритика, и кузькина мамка. А пока речь пойдет о другом. Слушай же внимательно.

— Слушаю, Федос Федосыч.