Улица Ферроньер и Сторкхаус должны были быть по соседству, и Билл, вспомнив о заточенном топоре, хотел было выпить стакан серого вина, чтобы придать себе храбрости. Но закон воскресенья держал двери кабаков закрытыми надежнее, чем замки и засовы.

«Чем быстрее сделаю работу и покончу с риском, тем быстрее смогу заняться собственными делами».

Угрюмая и безлюдная улица Ферроньер тянулась вдаль, а два журавля по бокам герба Сторкхауса меланхолично разглядывали невидимых лягушек.

Ручка звонка покачивалась, как маятник. Кокспур дернул за нее и расслышал позвякивание колокольчика.

Быстро открылось и захлопнулось окошечко в двери.

Но даже в эту секунду Биллу удалось увидеть, сколь ужасный взгляд метнул в него огромный глаз с блестящим как эмаль белком.

— Меня предупредили, — пробормотал он, сжимая в левой руке медный ключ, а в правой — рукоятку морского ножа с длинным прямым лезвием.

Дверь бесшумно распахнулась.

* * *

Здесь Билл Кокспур надолго замолк, чтобы выпить и вновь наполнить стакан. Лоб его покрылся бисеринками пота, и он дважды пробормотал:

— Только теперь все начинается…

Мне было трудно уследить за его мыслью, а особенно передать его чувства, настолько далеки они были от обычных.

Что-то невероятно могучее втащило его внутрь дома. Он увидел, как в воздух взметнулся топор, но его нож оказался быстрее. Существо, как водопад, обрушилось на пол, потом смешно забулькало.

«Некто», открывший ему дверь и поднявший топор, лежал на плитках пола, быстро теряя остатки жизни. По словам Билла, это был отвратительный бледный пузырь, в котором сидел всаженный по рукоятку нож. Существо теряло человеческие очертания и вскоре превратилось в подобие дрожжевого теста, убежавшее из квашни. Только огромные белые глаза не изменились, и Биллу даже захотелось их выколоть.

Несколько минут он стоял на месте и переводил дыхание. Он не знал, что делать дальше. Наконец опомнился.

— Я не могу передать ключ этой дохлятине, но свои пять талеров заработал честно, — пробормотал он.

Тут Кокспур вспомнил, что у него осталось всего два талера и что вскоре снова придется искать средства к существованию.

Он стоял в обширной темной прихожей, напротив него на верхние этажи вела спиральная лестница.