На горизонте тянулись длинные шлейфы дымов. Проклятая флотилия береговой охраны следила за нами.

Но разразилась буря.

Она обрушилась на нас мраком и грохотом, словно небесам вспороли брюхо, и они растеряли все свои внутренности.

Я приказал Самми Коу читать молитвы, а матросам намертво закрепить груз, а потом вежливо произнес:

— Господи, вручаем свои жизни в Твои руки.

И буря шарахнула нас под зад.

Благословенная ночь!

Три американских патрульщика и пять катеров таможни затонули вместе с экипажами, а шхуна бросила якорь в чудной бухточке к северу от Провиденса, где милые люди купили весь груз по королевским ценам, хотя Герцлих рыдал целый час, сожалея, что мы не запросили больше. Пришлось призвать его к порядку, отходив веревкой с двумя узлами.

Затем подул ветер с запада, сухой, как ирландское виски, и понес нас к Англии. Словно мы его заказали на нужный час и день, как говорил Тедди Раддл.

Я настроился на философский лад.

Так напевал Герцлих.

— Герцлих, — спросил я, — у нас много денег. Что ты сделаешь со своей долей?

— Куплю серебряную окарину, — тут же ответил он.

— Это же пустяк.

— Тогда засяду с окариной в пивнушке и не выйду из нее, пока у меня будет хоть один пфенниг.

— А я куплю замок. Замок в лесу для крошки Уинни. Она самая красивая девочка в мире…

— Тебе не хватит денег, — ухмыльнулся он. — Замки дорого стоят. Лучше пропей барыш.

Я мог бы растянуть свой рассказ, изложив планы Брасса, Шнабеля, Раддла и негра, но зачем. Их желания не шли дальше выпивки и гулянок с девицами. Раддл собирался играть на бегах. Я понял, что только мои планы чисты и прекрасны и Бог простит отцу, совершившему преступление ради самой красивой девочки в мире.

Я налил им в суп отравы.

Первым сдох негр Коу, он корчил ужасные гримасы, от которых мы едва не умерли со смеху, но через час стонали и плакали все, не отставал от них и я.