— Там… это… насчет дезертиров… Через полчаса, при смене караулов. Возле большого каземата.

Дефоссё глядит на лейтенанта поверх края чашки. Бертольди, почесав свою белобрысую бакенбарду, пожимает плечами:

— Всему личному составу приказано быть. Уважительных причин для отсутствия не имеется.

Оба артиллериста в молчании потягивают ячменную бурду; дождь снаружи хлещет с прежней силой, и при каждом порыве ветра, сотрясающем дощатый настил, внутрь залетают брызги. Неделю назад четверо солдат 9-го полка легкой пехоты, которым вконец опротивело это беспросветное голодное убожество, воспользовались отливом и, оставив ружья и патроны, ушли со своих постов с намерением передаться неприятелю. Один сумел вплавь добраться до испанских канонерок, стоящих на якоре возле мыса Кантера, но всех прочих сторожевой катер перехватил и доставил назад, на Трокадеро. По приговору военно-полевого суда их должны были казнить еще два дня назад в Чиклане, но из-за непогоды не сумели вовремя доставить туда. Маршал Виктор, прискучив ожиданием, распорядился провести казнь на месте. Когда с небес льет день и ночь, подрывая боевой дух войск и внушая сомнительные мысли солдатам, полезно будет показательной экзекуцией прочистить им мозги. Ну или есть на то надежда.

— Что ж, пошли, — говорит Дефоссё.

Они допивают кофе, закутываются в шинели, капитан пристегивает саблю и сменяет шерстяной колпак на старую форменную шляпу, обтянутую куском клеенки. Откинув одеяло, выходят наружу, чавкают по грязи. У берегов полуострова Трокадеро вскипает в серой пене, в потоках дождевых струй вода. В отдалении, на другом берегу бухты, едва угадываясь, угрюмо темнеет Кадис — длинная полоска, освещаемая время от времени сполохами грозы: она зигзагами молний полосует хмурое небо, оглушает громом, вспышками зарниц на миг выхватывает из тьмы мачты кораблей, беспокойно качающихся вниз-вверх на якорях носом на юго-восток.

— Осторожно, капитан. Мостик ходуном ходит, дышит как живой…

Вода грозит смыть и унести с собой дощатый мостик, переброшенный над дренажной канавой между позициями второй и третьей батарей. Дефоссё, внимательно глядя себе под ноги, перебирается через него. Путь проходит по глинистому дну траншеи, защищенной от испанского огня фашинами и земляным бруствером. Каждый раз, как капитан делает шаг по жидкой грязи, вода сквозь дырявые подошвы проникает внутрь, поднимается выше лодыжек, мочит обвернутые тряпьем ступни. Чуть позади, прихрамывая, шлепает Бертольди, пригибается от ветра, завывающего между фашин, рябящего густую коричневую жижу, в которой лейтенант с полнейшим безразличием полощет полы своей шинели.