— Смотрите, как они бегут!

— Вот это да!

— Интересно, что произошло?

— Похоже, революция!

— Как бы не так! — Альварито Саланова, носивший свою знатную фамилию с гордостью, презрительно поморщился. — Ты что, не видишь, их жалкая горстка. Сейчас полиция им задаст!

Зазевавшийся прохожий поспешно юркнул в подъезд. Две старухи в черном, словно зловещие птицы, осторожно выглядывали из-за угла, с любопытством взирая на происходящее. Горожане высыпали на балконы; одни подбадривали бунтовщиков, другие — гвардейцев.

— Да здравствует Прим! — кричали три неряшливо одетые женщины; принадлежа к слабому полу и к тому же стоя на балконе четвертого этажа, они чувствовали себя в полной безопасности. — Марфори на виселицу!

— Кто такой Марфори? — обернулся Пакито Касорла.

— Министр, — объяснил ему брат. — Поговаривают, что он и королева… Дон Хайме прервал их беседу и захлопнул ставни, не обращая внимания на недовольный ропот учеников.

— Мы собрались здесь, господа, чтобы обучаться фехтованию, — заметил он сухо. — Ваши родители платят за то, чтобы вы изучали благородное искусство, а не предавались пустым забавам. Продолжим занятие. — Он взглянул на закрытые ставни с глубоким презрением и погладил рукоятку рапиры. — Суета на улице не имеет к нам ни малейшего отношения. Пусть ею занимаются политики и чернь.

Они вернулись на свои места, и в зале вновь раздался звон рапир. Старинные доспехи на стенах, ржавые и громоздкие, были покрыты толстым слоем пыли: стоило закрыть ставни — и время в доме дона Хайме замирало.

О происшествии ему рассказала консьержка, с которой он столкнулся на лестнице.

— Добрый вечер, дон Хайме. Как вам последние новости?

— Какие новости?

Старуха перекрестилась. Это была толстая добродушная вдова. Она жила со своей незамужней дочерью, дважды в день посещала мессы в Сан-Хинес и всех революционеров считала еретиками.

— Только не говорите, что вы не знаете, что творится! Не может быть, чтобы вы совсем ничего не слышали!

Дон Хайме поднял брови, вежливо изображая любопытство.

— А что случилось, донья Роса?

Консьержка заговорила вполголоса, недоверчиво оглядываясь по сторонам, словно стены могли услышать ее слова:

— Негодник Хуан Прим причалил вчера в Кадисе, и, говорят, эскадра взбунтовалась… Так-то они отплатили нашей королеве за ее доброту!