– Кто – другой?

– Бонафе. Журналист.

Он увидел, как Перехиль внезапно побагровел, как будто в лицо ему накачали литр крови.

– А-а, этот… – Изменившись в лице, он поднял руки, словно чертя ими что-то в воздухе. – Ну… Я все могу объяснить, поверьте. – В свете неона его вымученная улыбка выглядела темной щелью на лице. – История довольно-таки странная, но я могу объяснить. Клянусь вам.

На Гавиру волной накатила паника. Если его помощник имеет какое-то отношение к смерти Онорато Бонафе, это значит, что все проблемы еще только начинаются. Он сделал несколько шагов, силясь быстро сообразить, что предпринять. Но вид белых кафельных плиток только усугубил ощущение абсолютной пустоты внутри. Он снова взглянул на Перехиля.

– Тогда постарайся, чтобы объяснение было вразумительным. Этого священника разыскивает полиция.

Вопреки его ожиданиям, это известие не особенно впечатлило Перехиля: скорее, на лице его выразилось облегчение оттого, что разговор принял иное направление.

– Какие они шустрые. Но все равно, не беспокойтесь.

Гавира не верил своим ушам.

– «Не беспокойтесь»?!

– Абсолютно. – Его помощник нервно усмехнулся. – Только это обойдется нам еще в пять-шесть миллионов.

Гавира снова надвинулся на него, прикидывая, опрокинуть ли его на пол ударом кулака и начать бить ногами по голове или же продолжать допрос. Усилием воли справившись с собой, он снова задал вопрос:

– Ты это серьезно, Перехиль?

– Вполне. Не беспокойтесь.

– Послушай. – Банкир сжал ладонями виски, стараясь сдержаться. – Ты меня разыгрываешь.

– Да что вы, шеф. – Улыбка Перехиля была прямо-таки симфонией невинности и простодушия. – Да мне бы и в голову не пришло. Даже спьяну.

Гавира снова прошелся по туалету.

– Ну-ка, ну-ка… Ты сообщаешь мне, что похитил и держишь у себя священника, которого полиция разыскивает за убийство, и хочешь, чтобы я не беспокоился?

У Перехиля отвисла челюсть.

– Как это – за убийство?