– Я не понимаю, почему отец Ферро должен скрываться, – сказал он, делая усилие, чтобы вернуться к словам и к дисциплине, которую они несли с собой. – Если причина его отсутствия – похищение, это сильно смягчает подозрения против него.

Однако этот довод, похоже, ничуть не успокоил ее.

– Это ничего не меняет. Будут говорить, что он запер церковь вместе с находящимся в вей трупом.

– Да. Но, возможно, как сказала твоя подруга Грис, он сумеет доказать, что не видел его. Будет лучше для всех, если все наконец объяснится. Лучше и для тебя, и для меня. И для него.

Она покачала головой:

– Я должна поговорить с доном Приамо прежде полиции.

Говоря это, она отошла к окну и, оперевшись руками о подоконник, стала смотреть во двор.

– Я тоже, – сказал Куарт, подходя к ней. – И будет лучше, если он явится в полицию сам – вместе со мной и с адвокатом, которого я вызвал из Мадрида. – Он посмотрел на часы. – И который сейчас, по идее, должен находиться с Грис в полицейском управлении.

– Она никогда не обвинит дона Приамо.

– Разумеется, нет.

Она повернулась к Куарту. В ее темных глазах билась тревога.

– Они арестуют его, да?..

Он поднял было руку, чтобы коснуться пальцами этих губ, но ее мысли занимал не он, а другой. Какая чушь – ревновать к старому, маленькому, грязному священнику, и все же он ревновал. Он ответил не сразу.

– Не знаю. – И, заколебавшись, отвел глаза. Внизу, у изразцового фонтана, чуждая всему происходящему, Крус Брунер мирно читала, сидя в кресле-качалке. – Судя по тому, что я видел в церкви, – боюсь, что да.

– Ты думаешь, что это сделал он, правда? – Макарена тоже взглянула на мать. Взглянула с бесконечной грустью. – Хотя он исчез и не по своей воле, ты все равно думаешь, что это он.

– Я не думаю ничего, – не сумев справиться с раздражением, резковато ответил Куарт. – Думать – не моя работа.

Ему вспомнился один из псалмов: «…дерзнул он прикоснуться к Святыне, и Господь, разгневавшись за дерзость его, поразил его, и умер он на месте, рядом со Святынею…»

Макарена опустила голову. Ее пальцы теребили так и не закуренную сигарету, и частицы табака сыпались на пол.

– Дон Приамо никогда не сделал бы такого.

Куарт покачал головой, но ничего не сказал. Он думал о мертвом Онорато Бонафе в исповедальне, пораженном беспощадным гневом Всемогущего. Насколько он представлял себе отца Ферро, именно тот мог сделать такое.