– Хватай фашиста! Вон он, сволочь!

Фалько вскочил на ноги и бросился бегом вниз по темной улице. Куда, к дьяволу, запропастился Пакито Паук? В этот самый миг перед ним внезапно выросла темная фигура.

– Пригнись, красавчик!

В руке у Пакито сверкнуло пламя: гулким эхом отражаясь от стен, грохнул выстрел, над головой у Фалько, успевшего броситься наземь, прожужжала пуля.

– Ходу, ходу! – почти одновременно услышал он крик Паука. – Беги!

Фалько не надо было повторять дважды. Он снова вскочил, метнулся мимо Пакито, выстрелившего еще раз, и краем глаза успел заметить, как внизу, у подножия крутого подъема, засверкали вспышки и захлопали один за другим несколько выстрелов. Свинцовый шмель прогудел мимо уха, а две пули ударились в стену. Слишком близко. Снова выстрелил Паук, целясь в разбитое окно, и темный силуэт исчез.

Фалько рванулся вверх по склону, чувствуя, как режет у него легкие. Саквояж он прижал к груди, а свободной рукой рвал из кобуры браунинг. Сейчас он слышал за спиной шаги Паука. Темно, как у мавра в заднице, подумал он, но, по счастью, при дневном свете успел обследовать место действия – именно на случай таких вот непредвиденных осложнений. И знал, что через несколько метров будет развилка и более удобный путь пойдет налево.

– Влево давай! – задыхаясь, крикнул он Пакито.

Он остановился, пропуская его, а сам припал на колено и выпустил четыре пули вниз, к подножию склона. Гулкие хлопки – пумба-пумба-пумба-пумба – больно ударили по ушам. Однако снизу больше не стреляли. Тогда он вскочил и кинулся дальше.

Добежав до угла, увидел темный силуэт Паука, изготовившегося к стрельбе.

– Твои! – бросил он на бегу.

Фалько метнулся направо, слыша, как за спиной опять затрещали выстрелы. Молодец Паук, с расстановкой подумал он, еле переводя дух. Вот ведь как – растленный тип, извращенец, пробы ставить некуда, а опасен, как гремучая змея. Хорошо, когда такая смертоносная тварь – на твоей стороне.

Улица теперь пошла вниз, и Фалько мог бы ускориться, однако юркнул в подворотню и, взяв на мушку оставшийся позади перекресток, дождался Паука. Через мгновение тот вынырнул из темноты. Короткие быстрые шажки, запах одеколона и помады, но теперь еще – с оттенком пороховой гари.

Что ж, аромат под стать личности.

– Все, – сказал Паук, который тоже дышал тяжело и с присвистом. – Кажется, пронесло.

Так или иначе, проверять эту версию они не стали. И вновь бросились бежать, на этот раз – держась рядом. После множества поворотов остановились наконец на маленькой темной площадке, втиснутой меж двух арок и завешенной бельем на веревках. Узкая лестница вела туда, где светились портовые и береговые огни. Они настороженно ловили каждый подозрительный звук, но все было тихо, если не считать отдаленный шум прибоя.