Так он ежедневно знакомил Дэви с положением горных кряжей и с их особенностями. Временами он приходил в отчаяние, потому что вот-вот, казалось, цель достигнута, но вдруг кряж заканчивался непроходимой стеной или оврагом, из которого не было выхода.

— Я думаю, — говорил он, — едва ли есть еще такая страна, как эта: начинаешь в конце концов думать, что тут только птицы могут летать по прямой линии.

— Но, папа, вы найдете проход, — отвечал на это Дэви, — я уверен в этом! Мой папа не может не сделать того, что можно сделать!

— Спасибо тебе, дорогой, — говорил Давид в ответ на уверения сына, — я не знаю, что бы я делал без тебя, сынок!

От истока реки Лодж Пол-Крик они пошли к югу через горную цепь, настолько дикую, изрезанную и как бы скрученную вулканическими силами, действовавшими миллионы лет тому назад, что это путешествие было чрезвычайно трудным. Но Брендон был настойчив; в нем все более и более росла надежда на успех, хотя пока не было ничего, что могло бы питать эту надежду. Кругом, куда только хватал глаз, виднелись красивые, запутанные и как бы скомканные утесы красных песчаников. Через них и проходила дорога для Железного Коня.

— Можно подумать, что это самый забытый клочок земли, — заметил Дэви при виде одного утеса причудливой фантастической формы. Это, по-видимому, были остатки древнейших морских берегов, превращенных волнами в сказочные средневековые замки. Среди этих скал вырисовывались самые удивительные образования форм в виде зонтиков, гигантских грибов или стеклянных колпаков на часах. Эти странные утесы невольно пробуждали воспоминание о первобытном человечестве. Природа, как искусный архитектор, делала их особенно прекрасными при солнечном сиянии июльского дня и еще более полными волшебного очарования в лучах заходящего солнца, когда длинные тени перемешивались с разнообразными красками от оранжево-пурпуровой до глубокой темно-синей. Издали эти скалы казались сказочными чудовищами, готовыми ринуться в бой…

Сосновые леса черной стеной стояли по уступам скал, и ряды серебристых березок тянулись вдоль стремительных горных потоков. Кругом было полно дичи. Белохвостые олени каждое раннее утро и вечер тихо спускались к ручьям на водопой, бурый медведь ворчал и копался около поваленного гнилого дерева, выцарапывая из него лапой червей и муравьев — свое лакомое блюдо. Здесь не было нужды делать запасы мяса: его можно было иметь свежим каждый день. Дэви пришел в восторг, когда, забросив удочку в ручей, он увидел, что форель тучей бросилась на крючок. По ночам вокруг их лагеря раздавались таинственные шорохи и слышались крадущиеся шаги хищников. Для защиты от них, а также от холода, который давал себя знать на горных вершинах, они разводили костер, около которого чувствовали себя уютно. Временами, когда горная кошка или росомаха завывали в лесу, Дэви в страхе прижимался к отцу. Он слышал вой стаи серых волков, охотившихся ночью по горным долинам за оленями. За ними всегда следовали шакалы, издавая отвратительные звуки; иногда они кружились вокруг костра, загипнотизированные ярким пламенем и доведенные до безумия раздражающим запахом жареной дичи. Часто концерт шакалов заканчивался раздирающими душу звуками, напоминающими плач ребенка или женщины, находящейся в агонии, а временами он переходил в истерический хохот сумасшедших.