Фон Брукман был недоволен точностью доктора Делиуса. Полковник считал, что гестапо напрасно продолжает надеяться, что группа доктора Пеева будет разрастаться в глубину. Неудача с дипломатом Янко Пеевым доказывала, что кто-то в Болгарии — даже без помощи советской миссии — информирует Москву о тайнах полиции и «политической погоде» в стране.

Фон Брукман встретился с генералом Кочо Стояновым в Военном клубе. Генерал первым выдал свое беспокойство. Его крайние взгляды на борьбу с подпольем поражали своим размахом. В сущности, они сводились к двум моментам: первый — полностью блокировать села и тщательно прочесать окрестные леса; второй — очистить государство от всех сомнительных элементов. Кочо Стоянов повторил свое предложение, отправленное в коронный совет еще до смерти Бориса, — уполномочить лицо, которое возьмет на себя ответственность за ликвидацию даже ста тысяч коммунистов. Тогда Борис признался, что не имеет ничего против такого развития борьбы, если только найдется общественная сила, которая станет опорой уполномоченному. Теперь Кочо Стоянов хотел обработать полковника, и фон Брукман понимал, что тот будет использовать его как своего союзника, во-первых, перед Бекерле и, во-вторых, перед регентом Богданом Филовым.

— Военно-судебный отдел готовит процесс над Пеевым и его людьми, — рассуждал генерал. — Как мне кажется, доказательства их вины налицо. А если потребуется, вырвем признание у каждого по отдельности. Нужно сесть двум писарям и составить протоколы некоего процесса и дать мне этих маменькиных сынков. Я бы их собственноручно расстрелял. Почему говорю вам это? Любые наши церемонии с красными говорят о каком-то страхе, господин фон Брукман.

Полковник согласился. Генерал, очевидно, не знал, что полномочные министры шести нейтральных стран, в том числе и Турция, проявляют интерес к процессу. И если даже вести его при закрытых дверях, без суда невозможно ликвидировать ни одного человека из группы, так как журналисты шведского и швейцарского телеграфных агентств, ждали материалов, чтобы подтвердить ими тезис, что в Болгарии правосудие подчинено полиции.

— Процесс должен состояться, господин генерал. Должен, — проговорил фон Брукман. — Скажу вам еще что-то. Даже если это будет плохой фарс, один такой судебный процесс повредит нам меньше, чем наличие партизан в десяти километрах от Софии. Это верно, что группа из ста человек сожгла Кремиковский монастырь?

— Да. Верно. — Генерал побледнел. — Только их было не сто, а девять человек.

— Вас беспокоит цифра? Один или тысяча — это не имеет значения. Вы уже упустили момент, господин генерал. Вчера стало известно, что левые силы в государстве создали какой-то Отечественный фронт…