Миссис Моган говорила, что рада отойти подальше от борьбы. Она работала на мистера Кларка и его партнеров в рекламном агентстве в Джорджии, когда полковник Симмонс попросил их помочь в спасении гибнущего клана. Теперь орден обрел новые силы, и миссис Моган чувствовала, что могла с удовольствием его оставить и вернуться к более спокойной жизни.

– Проблема в том, что Эдди очень втянулся в это дело. Оно для него важнее еды и питья.

Она сидела в клубном вагоне, скрестив ноги под восхитительным темно-зеленым платьем. Я понимал ее истинно женское желание освободиться от бремени политики, но сочувствовал мистеру Кларку. Женщины редко понимают принципиальные проблемы. По мнению миссис Моган, ее задача состояла в том, чтобы организовать финансовую систему и сбор членских взносов.

– Теперь это становится слишком опасно. Иногда я боюсь, что кое-кто так меня ненавидит, что готов убить.

Она смеялась над своими собственными фантазиями. Я сказал, что она явно переутомилась. Я надеялся, что эта поездка станет чем-то вроде каникул. Она согласилась, но, когда мы подъехали к Орегону, постепенно стала вести себя более деловито.

– Сначала ты станешь килгрэппом королевских всадников в красных одеяниях. Это своего рода ответвление группы рожденных за границей стопроцентных американцев. Вот почему мы сначала едем в Портленд. Их орден очень влиятелен, там нужно выступить. Но настоящим дебютом станет Сиэтл.

Тепло ее тела и аромат ее духов пробуждали во мне похоть. Я думаю, она заметила это, когда мы сидели близко друг к другу в обитом бархатом углу купе, но возмущения не выразила. Однако любовниками мы стали уже после Сиэтла.

Те месяцы были для меня счастливыми. В Портленде церемония посвящения оказалась настолько волнующей, что я с трудом сдерживал слезы. Я поклялся поддерживать все истинно американское и защищать честь Соединенных Штатов прежде всего. Публичное выступление, как и предсказывала миссис Моган, имело ограниченный успех. Два дня спустя в Сиэтле, однако, я выступал с торжественной речью перед большой аудиторией. Я словно перенесся в тот чудесный день в Санкт-Петербурге, когда весь институт приветствовал мое дипломное выступление на тему онтологического подхода к науке. Я начал с цитаты из «Рождения нации»: «Былые враги с Севера и Юга объединились ради совместной защиты неотъемлемых прав арийцев». Я говорил о зависти, которую другие расы испытывали к белым протестантам, о нашей обязанности противостоять постоянной угрозе во всех ее обличьях. Я закончил еще одной цитатой из шедевра Гриффита, из той сцены, где Линч, одержимый жаждой власти мулат, собирался жениться на Лилиан Гиш. Это должно было стать примером всем нам: «Мои люди заполняют улицы. С ними я построю Черную империю, и вы, моя королева, воссядете рядом со мной!» Я сказал, что мечты Линча – это мечты тех, кто завидует нашим победам, достигнутым тяжелым трудом. Я напомнил о флаге, на котором алое пятно крови южной женщины, неоценимой жертвы на алтаре цивилизации, напомнил, как маленький полковник поднял древний символ свободного народа, огненный крест холмов старой Шотландии, и потушил его пламя самой сладкой кровью, какая когда-либо орошала пески Времени. На этом флаге – лозунг, сказал я. Лозунг, который нам следует помнить сегодня: «Мы победим, ибо наше дело справедливо! Победа или смерть! Победа или смерть!»