МОРАЛЬ.

Порвать пищевод при эндоскопии – дело нехитрое, но не является преступлением в профессорских руках. За такое же осложнение в руках молодых сотрудников… э-э-э…

Кто ответит: что сейчас в России сделают с врачом, получившим такое осложнение?

Пока мои дорогие друзья и просто уважаемые читатели думают, как отвечать на вопрос деда-провокатора, дед расскажет вам про свой случай…

* * *

У мужчины 63 лет с жалобами на почти полную непроходимость пищевода при исследовании пищевода с барием выявили резкое сужение органа на очень небольшом протяжении – менее 1 см.

У меня не было сомнений в доброкачественном характере стеноза, и мне казалось, что я смогу его разбужировать, то есть расширить с помощью бужей… Тем более что у нас есть оснащение для бужирования.

На снимках: последняя надёжная хранительница эндоскопического оборудования – мефру Петра Хрюневальд (друзья зовут её смешным для русского уха именем Хрюня). Сейчас Хрюня на пенсии – занимается разведением коров.

Под экраном рентгеноскопа и с визуальным контролем через гастроскоп принялся я за дело. Сначала провёл через гастроскоп гибкий стальной проводник, по которому стал поочерёдно вводить бужи – ну, дело привычное. Но только в этот раз что-то стало заедать… Не доверил я рентгеноскопии, пошёл опять в пищевод гастроскопом – очень быстро убедился, что мой скоп находится… в средостении.

Мне стало как-то скучно сразу: предстояла трёхчасовая операция – я не сторонник лечить консервативно ятрогенные перфорации пищевода такого размера, в которые на полметра гастроскоп уже прошёл…

Заказал операционную и пригласил помощником кубинца Игната Монсона:

– Игнасио, у меня есть возможность показать тебе диссертационную работу моей хирургической юности – ретроградную эзофагопластику антиперистальтическим стеблем из большой кривизны желудка, выкроенным с помощью сшивающих аппаратов.

Сшивающие аппараты здесь чудесные: старик НЖКА от современных аппаратов отличается так же, как цыганская тройка от мерседеса.