Это непозволительно – каждый больной имеет право на полное твоё внимание. Однако так не получается – мы подсознательно решаем: «миссис N. – сложная проблема сейчас, ей всё внимание, а у мистера R. всё проще, он может подождать»… Но наше подсознание не всегда правильно оценивает ситуацию.

Опять ошибся…

При первичном словесном контакте и осмотре у меня не было сомнений в диагнозе мистера Ратшибая: кишечная непроходимость, связанная с генерализованным перитонитом. Причина? Редкие болезни встречаются редко. Скорее всего, перфорированный аппендикс.

– Мистер Ратшибая, сколько же дней вы больны?

– Три дня, доктор.

– У вас перитонит. Скорее всего, в результате разорвавшегося аппендикса. К сожалению, сейчас в городе нет ни одного радиолога, чтобы сделать вам ультразвуковое исследование или компьютерную томографию для подтверждения моего диагноза – праздники. Вы немного задержались с обращением к врачу. Одно для меня несомненно – вам нужна операция, лапаротомия. Мы сейчас возьмём у вас кровь для анализов, необходимых анестезиологу, а пока перельём вам в вену немного жидкостей, введём антибиотики. Я думаю, что часа через два мы сможем вас взять в операционную. Что вы на это скажете? – Нет проблем, док… – ответил мне крупной конституции и довольно повышенной упитанности мистер Ратшибая. Он весьма мужественно переносил страдания, связанные с очень серьёзным, как это позже выяснилось, заболеванием. И именно это его мужество ввело меня в заблуждение.

Я сделал необходимые записи в истории болезни, спросил сестру:

– Вам всё ясно? У вас есть вопросы? – и попрощался с мистером Ратшибая:

– Увидимся в операционной!

Это была ошибка – не роковая, но ошибка, которая могла закончиться очень печально для больного.

Результаты рутинного анализа крови ничего примечательного мне не принесли: лейкоцитоз – 14.400, креатинин – 205 umol/L, что вполне вписывалось в мой диагноз «перитонит».

…Осторожно делаю разрез кожи живота мистера Ратшибая. Подсознание (молчаливый многолетний опыт?) подсказывает, что не следует широко открывать апоневроз. Оно правильно работает, это моё подсознание (чувствует, что я что-то пропустил во время обследования больного) – сквозь 10-сантиметровую рану изливается геморрагическая жидкость… по всему сальнику рассеяны мелкие бляшки жирового некроза.

– Панкреатит? – замечает доктор Мейнкис.

– Он самый, – стыдливо реагирую я.

Быстро осматриваю поджелудочную железу – признаков некроза нет, только геморрагическое пропитывание забрюшинной клетчатки – я оставляю в животе нежный катетер J-VAC и зашиваю рану.