Он всегда думал, каково это смотреть в лицо смерти. Не в быстрой, лихорадочной перестрелке, а при медленном, рассчитанном и долгом финале казни. Он не подозревал, что почувствует такую полную безмятежность. Ветер трепал прядь волос на лбу, солнце светило на лицо. Он почувствовал, что улыбается.

Дариан Фрей, которого они собирались убить, уже не тот Дариан Фрей, фотографию которого вешали в рамке за его преступление. Тот человек был неудачником, человеком которого болтало от кризиса к несчастью по капризу судьбы. Человек, который гордился собой, тем, что он лучше этих низменных мерзавцев контрабандного мира, не желающий большего.

Но он удивил их. Он повернулся и боролся, когда должен был бежать. Он ускользал и обводил их вокруг пальца снова и снова. Он превратил группу никчемных бездельников во что-то подобное команде. Истории будут рассказывать, как он утер нос знаменитой Тринике Дракен в ангаре Рабана. Слова распространяются. Все флибустьеры Вардии услышат об Дариане Фрее и его судне — «Кетти Джей». Он подобрался близко к раскрытию дерзкого заговора против правящей семьи, в который вовлечен герцог Вардии, легендарный пират Оркмунд и могучий культ Бодрствующих.

Только последний поворот судьбы остановил его. Триника сделала копии карт, которые он украл. Без компаса она не могла пройти через магнитные мины, охраняющие Водопады Возмездия, но она могла подождать, пока он появится.

Одна маленькая ошибка. Но все равно охота была веселая. Может его и поймали, но он чувствовал себя победителем.

Он посмотрел на лица за решетками: Малвери, Крейк, Сило, Харкинс… даже Пинн. Он был удивлен, но ему грустно с ними расставаться. Он не хотел, чтобы все закончилось так. Он только начал себе нравиться.

Фрей перестал слушать список преступлений и обвинений, которые зачитывал судья. Подготовка была не важна. Он думал только о том, что будет. Смерть неизбежна. Он принял это и был спокоен. Его руки прочно связаны впереди, и двадцать четыре гвардейца с винтовками ждали момента, чтобы нашпиговать его пулями, если он попытается сбежать.

Но у него все еще был фокус. Мир его еще запомнит. Может он не узнает правды, но он узнает имя.

Судья, древний, близорукий реликт, из которого сыпался песок, закончил бубнить и посмотрел через очки.

— Приговор вынесен, — прогудел он. — Традиция дает возможность заключенному сказать последнюю просьбу. У заключенного есть такая просьба?

— Да, — сказал Фрей. — Если честно, я считаю обидным, что Герцог не соорудил приличную виселицу для меня. Я требую другой метод казни.