Каждый вечер они пытались уговорить его войти в дом, тем более что листья уже пожелтели и падали, образуя высокие кучи под ветвями деревьев, а газон ранним утром покрывался инеем. Но Брут упорно оставался на своем крыльце, избегая забираться даже на старый диван, покрытый толстым одеялом.

Он держался на расстоянии от всего, от чего только мог, все еще вздрагивал от прикосновений и рычал, когда ел, не в силах остановить себя.

Но на него больше не надевали намордник.

Возможно, они чувствовали поражение, превратившее его сердце в камень. Он проводил дни, тупо глядя на двор, лишь изредка шевелясь, и поднимал ухо, если вдруг какая-нибудь храбрая белка, распушив хвост, осмеливалась прыгать вдоль забора.

Скрипнула задняя дверь, и на крыльцо вышел мальчик. Брут поднялся на лапы и попятился.

– Бенни, ты уверен, что не хочешь войти внутрь? Я приготовил для тебя на кухне постель. – Мальчик указал на открытую дверь. – Там тепло. И посмотри, у меня для тебя угощение…

Мальчик протянул руку, но Брут уже уловил запах бекона, запах жирной хрустящей корочки. Он отвернулся. На тренировочной площадке другие тоже пытались использовать приманку. Но после смерти сестры Брут неизменно отказывался, даже если бывал голоден.

Пес подошел к верхней ступеньке крыльца и лег. Мальчик тоже подошел и сел – правда, на расстоянии.

Брут не стал возражать.

Какое-то время они сидели вместе. Бекон все еще был в руке у мальчика. Наконец тот откусил его сам.

– Ладно, Бенни, мне нужно делать уроки.

Мальчик начал было вставать, но остановился и осторожно протянул руку, чтобы коснуться его головы. Брут не зарычал, но шерсть у него на холке встала дыбом. Заметив это, мальчик грустно поник, убрал руку и поднялся.

– Ладно. Увидимся утром, Бенни, приятель.

Он не стал провожать мальчика взглядом, но слышал, как захлопнулась дверь. Довольный тем, что снова остался один, пес опустил голову на лапы и посмотрел на двор. Луна уже взошла, полная и яркая. Замерцали огни.

Ему было слышно, как в доме люди готовятся ко сну. В передней комнате тихо шептал телевизор. Брут услышал, как мальчик что-то крикнул сверху. Услышал, как мать ответила ему.

Внезапно пес вскочил на ноги и замер, не уверенный в том, что, собственно, насторожило его. Он стоял неподвижно, только навострил уши.

В переднюю дверь постучали.

В темноте.

– Я открою, – крикнула мать.

Брут тотчас повернулся, бросился к старому дивану на крыльце, залез на него и заглянул в витражное окно. Перед ним был темный центральный коридор, который вел в освещенную прихожую.