Во второй половине дня он проснулся от палящего солнца и сразу почувствовал нестерпимую жажду. Однако через миг он забыл об этом: его охватила радость сразу от двух открытий. Первое заключалось в том, что среди обломков плавала перевернутая спасательная шлюпка, а второе – в том, что на горизонте с восточной стороны еле виднелся берег.

Тарзан бросился в воду и доплыл до шлюпки. Холодный океан освежил его так, как мог бы освежить глоток воды, и он сумел подтянуть лодку к остову корабля. Приложив немало усилий, Тарзан втащил лодку на скользкое днище, а затем перевернул и обследовал ее. Шлюпка была совершенно цела и через несколько минут уже снова покачивалась на воде. Тарзан выбрал пару досок, чтобы они послужили ему веслами, и направил лодку прямиком к отдаленному берегу.

День клонился к закату, когда он подплыл к берегу достаточно близко, чтобы различать его очертания. Прямо перед ним был вход в небольшую бухту. Деревянное строение поодаль к северу казалось до странности знакомым. Возможно ли, чтобы судьба забросила его на порог его родных мест, его любимых джунглей?! Едва лодка вошла в бухту, последние сомнения улетучились. Под сенью первозданного леса Тарзан снова увидел хижину, построенную еще до его рождения его покойным отцом – Джоном Клейтоном, лордом Грейстоком.

Мощными ударами импровизированных весел Тарзан подогнал свою лодку к берегу. Не успела она коснуться земли, как человек-обезьяна выпрыгнул на сушу. Сердце его колотилось от радости и возбуждения, когда знакомые виды открывались его глазам: хижина, пляж, ручеек, заросли джунглей, черный непроходимый лес, мириады птиц в блестящем оперении, роскошные тропические цветы на вьющихся стеблях, гирляндами свисающие с огромных деревьев. Тарзан из рода обезьян вернулся в свой мир и, чтобы все вокруг узнали об этом, вскинул юную голову и издал дикий, свирепый, устрашающий вопль родного племени.

На мгновение в джунглях воцарилась тишина. Потом понеслись ответные звуки. Низко и громко прорычал лев, а откуда-то издалека донесся еле слышный, но все равно внушающий страх рев обезьяны-самца.

Тарзан первым делом направился к ручейку и утолил жажду. Потом подошел к своей хижине. Дверь была закрыта на засов, как они с Д’Арно когда-то и оставили ее. Тарзан поднял засов и вошел. Все вещи находились на своих местах: стол, кровать, маленькая колыбелька, сделанная его отцом, полки и шкафы – все выглядело так же, что и двадцать три года назад, и почти два года назад, когда он покинул эту хижину.

Вдоволь полюбовавшись этим зрелищем, Тарзан вспомнил о голоде, ощутив резкую боль в желудке, – это был сигнал, что пора добывать пищу.