Глава 24

Тарзан возвращается в Опар

Когда Клейтон вернулся с охоты в шалаш и обнаружил, что Джейн Портер исчезла, его горе и страх были неописуемы.

Мсье Тюран пришел наконец в сознание: лихорадка неожиданно отступила, как это часто случается при такой болезни. Русский был еще слаб и лежал на постели из травы. Клейтон стал расспрашивать его о девушке, но Тюран лишь удивился тому, что ее нет поблизости.

– Я не слышал ничего подозрительного, – ответил он. – Но это ничего не значит, ведь бульшую часть времени я находился без сознания.

Если бы не болезнь Тюрана, Клейтон, пожалуй, заподозрил бы его во лжи. Но было ясно, что русский не может пока даже подняться и выйти из шалаша без посторонней помощи. В таком состоянии он был не способен нанести Джейн какой-либо вред. Он не сумел бы даже подняться по лестнице обратно на дерево.

До самой ночи Клейтон бродил по окрестностям в поисках следов пропавшей. Пятьдесят воинов Опара, которые, в отличие от охотников, попросту не умели скрываться, оставили следы, столь же очевидные для любого обитателя джунглей, как городские улицы для англичанина. Однако Клейтон несколько раз проходил мимо них, не замечая, что всего несколько часов назад этим путем шел целый отряд.

Блуждая в джунглях, Клейтон громко выкрикивал имя Джейн, но в результате лишь привлек внимание льва. К счастью, англичанин вовремя заметил, что за ним крадется какая-то тень, и забрался на дерево прежде, чем зверь оказался достаточно близко, чтобы напасть. На этом поиски в тот день закончились.

Лев расхаживал под деревом до самой темноты. Но и когда зверь ушел, Клейтон не решился в полной темноте спуститься на землю и провел беспокойную и страшную ночь на дереве. Утром он вернулся на берег, потеряв надежду отыскать Джейн Портер.

В течение следующей недели мсье Тюран быстро набирался сил, лежа в шалаше, в то время как Клейтон добывал пищу для них обоих. Они разговаривали друг с другом только по необходимости. Клейтон занял ту часть убежища, которая раньше предназначалась для Джейн Портер, и видел русского, только когда передавал ему еду или воду или когда того требовала простая человечность.

Когда Тюран окреп достаточно для того, чтобы самостоятельно спускаться с дерева и находить себе пропитание, Клейтон сам слег с лихорадкой. Несколько дней он жестоко страдал и бредил, но русский ни разу не подошел к нему. Англичанин не мог в это время принимать пищу, но отсутствие воды было настоящей пыткой. В промежутках между повторяющимися приступами бреда, совсем ослабевший, он раз в день ухитрялся добираться до ручья и наполнять жестяную кружку, которую взял со спасательной шлюпки. Тюран со злорадством наблюдал за ним, – похоже, русский получал удовольствие от страданий человека, который, несмотря ни на что, помогал ему по мере возможности, когда тот сам был болен.