– Эй, парни, вы чего? – Я отступил назад, испугавшись по-настоящему, ибо в мгновение ока все ринулись ко мне…

– Тихо! – выкрикнул Скотт. – Слушай мою команду! Все уходим отсюда. Журнал мы возьмем с собой. Да! Наш долг как моряков узнать, что произошло с этими людьми. Вы все христиане, и наш христианский долг – отслужить панихиду по этим бедолагам. Господь поможет нам добраться назад!

Удивительно, но никто не стал возражать ему в этом, и пока он говорил эти слова, я бросил последний взгляд на стол, и… О бог мой! Только сейчас я увидел ее! Золотая диадема с крупным бриллиантом, лежащая на столе, возле правой руки покойника! Рядом с ней находилось это яблоко, и я не увидел ее, так как она была запорошена инеем. Значит, когда я хватал яблоко, то рукавом случайно смахнул с нее снег! Проклятье! Почему я обратил внимание на это чертово яблоко, не зная, какая вещь лежит рядом с ним!

Я протянул руку, чтобы успеть спрятать ее, но мое движение заметили, и Джек кинулся на меня.

– Опять руки тянешь свои! – заорал он, схватив меня за ворот, как котенка. – А ну пошли отсюда!

Выше меня на голову, шире в плечах раза в два, он выволок меня из каюты и потащил по коридору к люку. Остальные двинулись за мной. Я так и не сумел схватить драгоценность, но успел накрыть ее какой-то тряпкой, чтобы ее не заметил кто другой. Она так и осталась лежать на столе.

Грубо подталкиваемый в спину, я вылез в люк и угрюмо двинулся к шлюпке, в которую меня заставили спуститься первого. Все не спускали с меня глаз, и мне только и осталось, что беспрекословно подчиняться.

– Ребята, – проскулил я. – Я нож свой наверху оставил…

– Я тебе свой подарю, – буркнул Эдинсон, свирепо посмотрев на меня. Последним на борту «Октавиуса» остался Скотт. Судовой журнал, забранный с погибшего корабля он, прежде чем спуститься в вельбот, протянул Брауну.

И тут сгнивший переплет с тихим шелестом развалился в руках последнего. Листы журнала, кружась по ветру, вереницей полетели в воду.

– Дьявол! – завопил Скотт. – Откуда у тебя руки растут, задница проклятая! Ловите их, растяпы, дьявол вас всех подери!

Однако, по всей вероятности, большого желания выполнять его этот приказ ни у кого не вызвал: не меньше пяти минут у нас заняла ловля упавших в воду листов. Но когда их вытащили, чернила расплылись уже настолько, что не было возможности прочитать никакую из записей.

Я мог поклясться, что Браун нарочно выкинул его за борт…

Отвратительно выругавшись, Арчибальд слез в вельбот и приказал отваливать. В руках его осталось только три или четыре листа – как потом оказалось, первый, в котором были перечислены имена команды «Октавиуса», и последний, со страшными предсмертными словами О’Нилла.