«Может быть, это просто такая плоскость, прямоугольник… Только вплавленный в кусок камня или что-то вроде того…» – подумал Фрисснер, подходя ближе к Зеркалу.

Он вгляделся в темные глубины камня. «Как там говорил профессор? Отразился в нем лик Аллаха…

Или нет? С этим-то как раз все было не так. Это Зеркало отразило лик Иблиса… Потому и валяется тут, забытое богом. Или, может быть, и не забытое, а специально заброшенное. А мы ломимся… Пытаемся взять то, чего брать нам и не следует. Зачем нам это? Может быть, Ягер прав… Может быть, только для того, чтобы уничтожить самих себя?»

Он провел ладонью по поверхности, стирая редкие песчинки и пыль. И Зеркало ожило. Фрисснер увидел себя. Вдруг ни с того ни с сего поверхность перестала поглощать свет и начала отражать его. Фрисснер увидел себя, заросшее, небритое лицо, глубокие морщины на лбу. Откуда они взялись?.. Когда? Артур вдруг понял, что постарел…

Перед ним медленно текли картины его жизни. Школа, университет, армия, СС… События, драки, дуэли, любовь, военные операции, возвращения домой.

«Я же ничего за свою жизнь не сделал… – подумал Фрисснер. – Спасал жизнь другим, выживал сам. Но разве этого мало?!»

Он выпрямился. Стряхнул с себя этот странный туман. И вдруг на него накатило.

С обжигающей ясностью он понял, что именно эта операция (эта экспедиция, это приключение!) была самым ярким событием его жизни! Самым настоящим! Пиком, вершиной, апогеем! Потому что миллионы людей проживают свою тусклую жизнь и умирают, так и не прикоснувшись к тому, на чем держится этот мир.

– Вот он, момент истины… – тихо сказал Артур. Он поднял руки вверх, словно призывая небо посмотреть на это великое событие в его жизни.

И увидел в Зеркале, как штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер целится ему в затылок из «вальтера». Нет. Не целится. Стреляет.

«Всегда хотел заглянуть в глаза своей смерти», – успел подумать Фрисснер, ловя в Зеркале глаза Ягера.

Выстрела он не слышал: просто Зеркало перестало отражать…

Людвиг Ягер застрелил так и не пришедшего в себя Замке. Тот умер сразу: просто дернулся и затих.

– Ну, вот я и один… – сказал Ягер, непонятно к кому обращаясь.

Потом обошел амфитеатр, Зеркало. Снял с полированной плоскости руку Фрисснера.

– Ну что ж… – обратился Людвиг к Зеркалу. – Я вернусь… Я вернусь домой вместе с тобой. Воды у меня много. Бензина тоже. А здоровья мне не занимать.

И он хихикнул. Прозвучало глупо.

– И никто мне не помешает, – сказал Ягер столбам, возвышающимся над краем амфитеатра. – Мне никто не помешает, потому что я всех убил!

– Да! – прикрикнул Людвиг на небо, – Да! Я нарушил приказ! Да! Ну и что?! Какая разница? Какая? Мне все равно, где убить этих людей!!! Мне все равно где! Тут или сдать их в гестапо в Триполи… Плевать! И пусть все их долбаные агенты-наркоманы катятся к черту! Я решаю сам, кого и когда мне убивать…