— Тише, тише, Болтон. Держись.

Болтон извернулся и судорожно обхватил его. Джек пинком отбросил его в сторону и рявкнул прямо в ухо:

— Сцепи руки, дурак. Руки сцепи, говорю. Тут рядом акула, будешь плескаться — она тебя сцапает.

Слово «акула» достигло даже этого насмерть перепуганного, полупьяного, оглушённого разума. Болтон с такой силой сжимал руки, будто от этого зависело его спасение. Джек поддерживал его на плаву, и они то поднимались, то опускались на волнах, пока их не подобрала шлюпка.

Болтон, растерянный, пристыженный и ошалевший, сидел на дне шлюпки, выплёвывая воду; чтобы как-то скрыть своё смущение, он сделал вид, что впал в ступор, и его пришлось поднять на борт на руках.

— Отнесите его вниз, — сказал Джек. — Вы бы взглянули на него, доктор, окажите любезность.

— У него сотрясение в груди, — сказал Стивен, вернувшись на квартердек, где Джек обсыхал, опершись на поручень и с удовольствием наблюдая за ходом работ с бегучим такелажем. — Но рёбра все целы. Могу я тебя поздравить с его спасением? Шлюпка не успела бы. Такая находчивость, такая решительность! Я восхищён.

— Недурно вышло, да? — сказал Джек. — А вот это вообще отлично, — кивнул он на грот-мачту. — Если так и дальше пойдёт, мы завтра привяжем бентинки. Улавливаешь? Завяжем ботинки. Ха-ха-ха!

Он принижает свою заслугу из фанфаронства, из бахвальства? От смущения? Нет, решил Стивен. Это было так же искренне, как и его веселье по поводу глупого плоского каламбура, даже скорее потуги на каламбур, крайнего предела флотского остроумия.

— Тебе не было страшно? — спросил Стивен. — Там была акула, а ведь они известны своей прожорливостью.

— Акула?.. О, акулы большей частью вздор, знаешь ли: много шуму из ничего. Если в воде нет крови, они предпочитают объедки с камбуза. Раз на вест-индской базе я прыгнул за одним морским пехотинцем и плюхнулся прямо на спину огромной жуткой твари: так она и ухом не повела.

— А что, с тобой это часто случается? Ты не считаешь, что это важное событие в твоей жизни?

— Событие? Нет, что ты: ничего подобного. Болтон, кажется, двадцать второй, кого я вытащил из воды; или, может быть, двадцать третий. Ребята из Общества спасения утопающих даже однажды прислали мне золотую медаль. Очень любезно с их стороны; ещё и с таким лестным письмом. Я заложил её в Гибралтаре.

— Ты мне никогда не рассказывал об этом.

— Ты никогда не спрашивал. Но в этом ничего такого особенного, когда привыкнешь к тому, что они за тебя цепляются: какое-то время чувствуешь себя молодцом и героем, заслуги перед обществом опять же — это приятно, не отрицаю; но на самом деле в этом ничего такого нет, и это ничего не значит. Я бы за собакой в воду прыгнул, что ж говорить о матросе первого класса; да что там — если будет тепло, я даже за корабельным хирургом прыгну, ха-ха-ха! Мистер Паркер, думаю, мы можем сегодня вечером вооружить шкоты, а завтра первым делом вытащим обломок бизань-мачты. Тогда вы сможете привести палубу и всё судно в подобающий военному кораблю вид.