Точно к восьми склянкам предполуночной вахты на палубе появился Пуллингс, толкая перед собой зевающего, с заспанными глазами Парслоу.

— Приятно, что вы так точны, мистер Пуллингс, — сказал штурман. — Я прямо засыпаю на ходу. — Заразившись от мичмана, он чудовищно зевнул и продолжил: — Что ж, принимайте вахту. Нижние паруса, грот— и фор-марсели, фока-стаксель и кливер. Курс норд-норд-ост, в две склянки изменить на ост. Заметив любой парус — доложить капитану. О, коечка моя зовёт меня. Доброй ночи вам. На этого мальчишку ведро воды бы вылить, — добавил он, двинувшись к люку.

Джек сквозь глубокий сон слышал, как сменилась вахта — шестьдесят человек, пробегающих по кораблю длиной в сто тридцать футов, вряд ли могут сделать это бесшумно — но это едва ли на румб сдвинуло его из глубочайшей степени забытья, даже наполовину не смогло пробудить его так, как смена курса, последовавшая через час. Он дрейфовал между сном и бодрствованием, чувствуя, что тело уже не так расположено относительно севера. И «Поликрест» теперь шёл полнее: он более не дёргался быстро и нервно вверх-вниз, а легко скользил, переваливаясь плавно и медленно. Никакого рёва и выкриков на палубе: Пуллингс повернул судно по ветру несколькими тихими приказами — всё по делу, без лишних слов; как ему повезло, что есть этот славный парень. Но что-то было не так. Реи обрасопили, послышался торопливый топот ног; через открытый световой люк он уловил несколько быстрых взволнованных слов и уже практически полностью проснулся и был готов, когда дверь открылась и возле его койки появился силуэт мичмана.

— Вахта мистера Пуллингса, сэр, он полагает, что слева по носу парус.

— Спасибо, мистер Парслоу. Сейчас подойду к нему.

Он достиг светлого пятна у нактоуза к тому моменту, когда Пуллингс соскользнул с марса по фордуну и с глухим стуком спрыгнул на палубу.

— Думаю, я засёк его, сэр, — сказал он, протягивая подзорную трубу. — Три румба слева по носу, где-то в паре миль от нас.

Ночь была тёмной; небо чистое, но по краям подёрнуто дымкой, большие звёзды казались золотистыми точками, а мелкие совсем исчезли; новая луна давно зашла. Когда глаза привыкли к темноте, Джек смог довольно отчётливо различить горизонт, чуть светлеющую полосу на фоне чёрного неба; Сатурн как раз погружался в неё. Ветер немного повернул к северу, усилился, и на гребнях волн замелькали барашки. Несколько раз ему казалось, что он поймал в подзорную трубу марсели, но всякий раз они снова растворялись и уже не появлялись снова.

— Должно быть, у вас хорошие глаза, — сказал он.