И время медленно потянулось. Стивен стоял возле грот-мачты, крепко сцепив руки за спиной; он ненавидел Грэма, коммодора, и ненавидел то, что должно произойти. Он приложил все усилия к тому, чтобы провести эти переговоры и повлиять на них — переговоры, которые шли сейчас на полурасстоянии пистолетного выстрела от него. Если бы только Осборн смог привезти Бустаменте к ним на борт — это был бы неплохой шанс устроить дело.

Он машинально обвёл взглядом линию кораблей. Перед «Индефатигейблом», мягко покачиваясь, лежала в дрейфе «Медуза» борт о борт с «Фамой»; за кормой «Медеи» «Амфион» скользил под ветер от «Мерседес», и позади всех «Лайвли» находился возле «Клары» с наветренной стороны от неё. Даже для непрофессионального взгляда Стивена было совершенно ясно, что испанцы находятся в состоянии замечательной готовности: никаких летящих бочонков, куриных клеток, припасов, выбрасываемых для очистки палуб, что ему частенько приходилось видеть в Средиземноморье. Возле каждой пушки неподвижно застыла в ожидании обслуга; и дымок от фитилей в кадках стлался прозрачным голубым туманом вдоль длинного ряда пушек.

Грэм расхаживал туда-сюда по палубе быстрыми неровными шагами.

— Он там до ночи собирается пробыть? — произнёс он, глядя на часы в руке. — До ночи? До ночи?

Нескончаемая четверть часа, и всё это время едкий запах горящих фитилей лез им в ноздри. Пройдя вперёд-назад ещё с десяток раз, коммодор не выдержал.

— Дайте выстрел для шлюпки, — крикнул он, и перед носом «Медеи» снова мелькнуло ядро.

На палубе испанца появился Осборн, спустился в шлюпку, поднялся на борт «Индефатигейбла» и покачал головой. Лицо его было бледным и напряжённым.

— Адмирал Бустаменте передает вам свои приветствия, сэр, — сказал он коммодору. — Но он не может принять ваши предложения. Он не может позволить задерживать себя. Он едва не поддался, когда я заговорил о Годое, — сказал он, обернувшись к Стивену. — Он ненавидит его.

— Пустите меня туда, сэр, — воскликнул Стивен. — Ещё есть время.

— Нет, сэр, — вскричал коммодор, гневно и дико засверкав глазами. — У него было время. Мистер Кэррол, поставьте меня бортом поперёк их носа.

— Подветренные брасы… — крик потонул в оглушительном бортовом залпе «Мерседес» прямо по «Амфиону».

— Сигнал ближнего боя, — приказал коммодор, и весь обширный залив раскатисто взревел сотней пушек. Над судами сразу повисло густое облако дыма; его медленно сносило к зюйд-весту, и вспышки выстрелов сверкали в нём одна за другой, как беспрерывные разряды молний. Неимоверный грохот, сотрясающий тело до самого сердца, до самых костей; Стивен всё так же стоял возле грот-мачты, заложив руки за спину, глядя вверх-вниз; во рту он мучительно ощущал вкус пороха, а в глубине души чувствовал нарастающую жестокую ярость корриды — неистово-радостные крики орудийных расчётов захватывали его. Затем эти крики оборвало, поглотило, уничтожило взрывом такой силы, что он стёр мысли и почти что само сознание: «Мерседес» взорвалась фонтаном сверкающего оранжевого огня, пронзившего небо.