Теперь слушатели загудели одобрительно, но Ода снова вскинул руку, призывая к тишине, и продолжил:

— Восточные англы будут воевать! Но что такое Восточная Англия? Разве это страна? Ее последний саксонский король умер поколение назад, ею правили даны, а теперь западные саксы! Это народ без страны, но желающий ее обрести. В Писании святой Петр говорит нам, что не имеющие своей страны принадлежат к стране Божьей. И в той стране Бог наш господин и наш правитель, а Этельстан Мерсийский — орудие в руках Его. И обездоленные из Восточной Англии пойдут за нами! Они будут сражаться за нашего Бога, потому что хотят жить в Божьей стране и быть Божьим народом. Таким, как мы!

Я только ошеломленно смотрел, как люди встают и разражаются восторженными криками. Мне не потребовалось больше ничего говорить, потому как отчаянная вылазка горстки воинов в Лунден превратилась вдруг в священную миссию. Дай людям волю, они поскакали бы в Лунден в тот же самый миг, в ожидании, что восточноанглийские войска Этельхельма переметнутся к нам, едва завидев наши знамена.

Даже Мереваль позволил себя убедить, хотя врожденная его осторожность никуда не делась.

— Мы можем победить, если Бог с нами, — допустил он. — Но король Этельстан должен знать.

— Ну так сообщи ему.

— Я уже отправил гонца.

— Этельстан может отменить поход? — с вызовом спросил я.

— Если пожелает, то да.

— И нам придется ждать его ответа? Ждать, пока его советники наспорятся всласть?

Тон мой был язвительным, но в душе я наполовину хотел, чтобы Этельстан запретил это безумие. Но отец Ода снова воззвал к решимости.

— Я убежден, что Бог дарует нам победу, — заявил он Меревалю. — Даже если нас поведет язычник.

— Даже под моим началом? — уточнил я.

— Именно. — Священник произнес это так, как если бы ему под нос сунули что-то зловонное.

— Ты уверен, что такова Божья воля? — спросил у него Мереваль.

— Я знаю, что это Божья воля, — с жаром сказал Ода.

Вот так и получилось, что воины принялись соскребать краску со щитов и выжигать кресты на ивовых досках. Я же, глядя на них, спрашивал себя, не совершаю ли очередную ужасную ошибку. Враги в Лундене были многочисленны, мне же Мереваль выделил всего сто восемьдесят человек. Здравый смысл говорил, что я опрометчивый идиот, но стоило мне поддаться искушению и почти отказаться от дурацкого замысла, как тихий голосок принимался нашептывать, что успех возможен.

Этельхельм собирал войска в Лундене, потому что находился в безопасности под защитой крепких римских стен в городе достаточно большом, чтобы вместить его растущее войско. И он, без сомнения, надеялся, что Этельстан нападет на него там, ибо нет способа быстрее уничтожить неприятельскую армию, чем заставить ее лезть на каменные стены. Этельстан бросит своих людей на римские бастионы, и сотни их погибнут; уцелевших обратят в бегство и примутся истреблять на всей территории Мерсии. Эльфверд усядется на престолы Уэссекса, Мерсии и Восточной Англии и назовет их Инглаландом, а потом поведет новую, еще более многочисленную армию на завоевание моей родной Нортумбрии.