Грохот в дверь, как громадный глухой колокол, вырвал Изабеллу из сна, заставив сесть. Монашка, приставленная спать у ее ног — последняя в нескончаемой веренице тюремщиц, — пробудилась столь же внезапно, испуганно захныкав.

Клотильда родом из Франции, дальняя родственница тамошних Маленфонтов. И от теплой мечты виноградников к холодным сырым камням Берика ее занесло стремление семьи избавиться от нежеланного дитяти. Что стало с ее матерью, Изабелла не знала, но Клотильда провела здесь почти всю жизнь, оставаясь мирянкой. Изабелла, пробывшая здесь почти полгода, трепетала при одной лишь мысли о столь длительном заточении в этой каменной скорлупе разврата.

— Мужчины идут, — тоненьким голоском проговорила Клотильда. Изабелла знала, что дитя — хоть ей и исполнилось все пятнадцать, на женщину она ни капельки не похожа — страшится прихода мужчин и причины их прихода. Маленфонт, знала Изабелла, принимает деньги и одолжения за разрешение горстке избранных вкушать восторги женского монастыря, и хотя некоторые его обитательницы достаточно охочи и развращены для этого, некоторые все же нет, и Клотильда — одна из таких.

— Иди ко мне, — сказала Изабелла, и девочка поспешно бросилась к ней.

«Я пленница, — иронично усмехнулась про себя графиня, — однако она прячется за моей ночной сорочкой». Изабелла видела покрытые шрамами предплечья юной послушницы, знала, как девочка напевает под нос гимны и псалмы, когда думает, что ее никто не видит, полосуя собственную плоть во славу Господа и для жертвы Пречистой Девы с мольбой спасти ее.

Дверь с грохотом распахнулась столь внезапно, что Клотильда взвизгнула. На пороге черной воро́ной выросла настоятельница. Потрескивающий, чадящий огонек свечи не мог разогнать окутавшие ее зловещие тени.

— Вы уходите, — сказала она Изабелле, а потом нахмурилась на Клотильду. — Выходи оттуда, девчонка.

— Ухожу куда? — невозмутимо справилась графиня. Настоятельница обратила грозный взгляд к ней, по пути к лицу Изабеллы растерявший всю свою суровость; долгие недели осознания, что словами пленницу не запугать, а палками не побить, подорвали самоуверенность настоятельницы напрочь.

— Вас отпускают.

Эти слова заставили Изабеллу поспешно одеться с отчаянно бьющимся сердцем. Голова шла кругом. Освобождена.

Она последовала за настоятельницей по темным коридорам до трапезной, казавшейся забитой мужчинами. При виде высокого, сумрачного Маленфонта, небрежно облокотившегося о стол и изучающего документ, сердце Изабеллы отчаянно заколотилось. Когда она переступила порог, ее тюремщик поднял голову и улыбнулся.