А черноглазая, видать, совсем забылась – от радости своей паскудной. Как же, самого Белого Начо одолела!

– А как в ножи тебя поставят, мачо, я рядышком побуду. Посмеюсь, плюну на тебя, а после из спины твоей ремень вырежу. Вот и счастье мне привалит! А как подыхать станешь, я тебе все напомню – как ты с Костансы смеялся, как я голой плясала, как секли меня… Или убежать думаешь? Так ведь сыщут тебя парни! И в Сарагосе сыщут, и в Мадриде, и за морем…

Кивнул я, на небо взглянул звездное. Сиренас – ясно! Все ясно как день божий. Не жить мне больше.

– Убедила, – усмехнулся. – Сыщут.

И черным мне в миг этот небо показалось – словно колдун какой звезды погасил.

…Даже не охнула – прямо в грудь дага вошла, между ребер.

И не дрогнула рука. Потому как не цыганка чернокосая, не пио, шлюха подзаборная, во тьме хохотала – Смерть надо мною смеялась.

Выдохнул, наклонился, чтобы клинок о юбку ее пеструю вытереть…

– Стоять!

И тут сообразил я все – как есть, все. Да только поздно слишком.

– Клинок на землю! За острие – и медленно, медленно. Теперь руки!

Не стражники, не альгвазилы дурные – Эрмандада. Потому и подобраться сумели. Да и незачем им подбираться было, тут, поди, и ждали, в теньке черном.

– Руки, говорю!

А много же их! Не пожадничал дон Фонсека. Не пожадничал – и девку не пожалел. Выходит, и сейчас я на него сработал? Все рассчитал сеньор архидьякон – не ошибся.

…Или не он – кто другой озаботился? Да только что теперь гадать?

Даже не почувствовал я, когда в живот ударили – от души, яблоком меча. Не поморщился, когда руки за спину завернули.

– Ну, значит, конец тебе, Бланко! Понял, да? А чего ж тут не понять-то?

Часть четвертая. СОЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ

Часть четвертая. СОЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ

ЛОА