Тогда, в тот далекий день, я всего этого знать не могла. Чувствовала? Пожалуй. Еще когда мы с Серторием переговоры вели, заметила. Уважительно говорил Серторий, выслушивал, соглашался, на уступки шел. А все-таки показалось, что мы для него — не союзники. В лучшем случае наемники, в худшем — враги, которых с другими врагами стравить следует.

Вот и думай, кто кого использовать собирается!

Сенатор Прим так и сказал. Закон есть такой политический: кто обманет, тот и победил. Главный закон.

* * *

— Папия! Папия!..

Это еще кто? Вот уж не вовремя, как раз уходить собиралась, встреча важная впереди. Что еще на Форуме делать? Макра послушала, Цезаря не застала. А встреча такая, что опаздывать нельзя. Парень из обслуги самого консула Лентула говорит, слышал что-то важное.

— Папия!

Конечно! Марк Туллий Цицерон, щекастый да румяный. Волосы торчком, нос к небу.

— Только что из суда. Аттик, мой друг, выступал защитником и... Макра слушала? Ну позор Рима!

— А кто гордость? — не сдержалась я. — Я ухожу, Марк Туллий. Если хочешь, проводи.

Потоптался, оглянулся нерешительно, подумал.

— Конечно. Полчаса у меня есть. Если ты на Священную дорогу, пойдем.

Ни к чему мне такой спутник, только вот так, с ходу, Марка лучше не прогонять. Хитер парень, себе на уме — и глазастый до невозможности. А то, что адвокат, а не сыщик, невелика разница. Римлянин! Тем более не адвокат он сейчас — квестор сицилийский, наместника Верреса правая рука.

Пусть проводит. Болтает пусть. Когда болтает — себя не слышит. Оратор!

Итак, Священная дорога. Чуток пройдем, Дом Весталок и базилику Семпрония позади оставим, затем я налево, а Марк... Куда угодно, но не налево. Скажу, что свидание v меня — с женатым мужчиной. Цезарь, кажется, женат?

— Повезло, Папия! Говорил я сегодня с одним сенатором. Понимаешь, Веррес, наш наместник...