Так прошло несколько часов – Олоне и понятия не имел, что с ним собираются делать дальше, как вдруг дверь каземата открылась и на пороге возник тюремщик с факелом в руке, а за спиной у него стоял человек в военной форме.

Этим вторым был дон Антонио де Ла Сорга-Кабальос, губернатор Веракруса.

Брезгливо оглядевшись, губернатор обратился к тюремщику.

– Кто приказал, – нахмурившись, вопросил он, – поместить заключенного в эту мерзкую, смрадную клоаку?

– Ваша милость, – с поклоном ответствовал тюремщик, – так распорядился офицер, который его сюда доставил. Он сказал, ваше превосходительство сами-де потребовали, чтобы с заключенным обошлись по всей строгости.

– Ваш офицер солгал, – возразил губернатор. – Немедленно переведите заключенного в одну из верхних камер. Надеюсь, впредь с ним будут обращаться самым достойным образом.

Такая снисходительность, на которую Олоне совсем не приходилось рассчитывать, не только не вселила в него надежду, а, напротив, усугубила его подозрения. Тем не менее он безоговорочно последовал за тюремщиком и следом же за ним вошел в довольно запакощенную и убого обставленную камеру, показавшуюся ему, однако, дворцом в сравнении с клетушкой, куда его определили сначала.

– А теперь оставьте меня с заключенным наедине, – велел тюремщику губернатор, – да поспешите исполнить мои приказания.

Тюремщик поклонился и вышел. Олоне остался один на один с губернатором. Между ними возникла короткая, но вполне понятная заминка. Наконец губернатор сел на стул, показал Олоне знаком взять другой, напротив, и заговорил.

– Сеньор, – сказал он, изящно покручивая в пальцах сигариллу, – я правда сожалею по поводу того, что вы стали жертвой недоразумения. Мои распоряжения были неверно истолкованы и, главное, неправильно исполнены. Как только мне стало известно о случившемся, я поспешил лично прийти к вам, чтобы объясниться начистоту. К сожалению, меня уведомили о вашем аресте лишь около получаса назад. Городской судья, к которому вас вызывали вчера, дал мне на ваш счет самые исчерпывающие сведения. К тому же я успел повидаться с неким доном Педро Гарсиасом, одним из уважаемых жителей Медельина, который, с его слов, знаком с вами достаточно давно и проникся к вам глубочайшим почтением. Всего этого хватило бы с лихвой, чтобы выпустить вас на свободу без малейших проволочек, но я решил прийти к вам лично, чтобы доказать: уж если вопреки моей воле была допущена судебная ошибка, я готов исправить ее незамедлительно.

– Сеньор губернатор, – поклонившись, отвечал Олоне, – я смущен честью, которую вы соблаговолили мне оказать. И даже не знаю, как выразить вам свою признательность. Если бы мне когда-нибудь представилась такая возможность, я был бы рад от всего сердца отблагодарить вас за великодушное отношение в столь трудных и неприятных для меня обстоятельствах.