– София, – произнес Григорий, шагнув к ней.

Визг заставил ее обернуться.

– Мама! – закричала ее дочь. – Смотри! Смотри на меня!

Оба посмотрели. Минерва держала пращу и сейчас раскручивала ее над головой. Такос испуганно пригнулся, но выпущенный камень ударил в стену.

– У нее неплохо вышло, – пробормотал Григорий.

– У Минервы?

София рассмеялась:

– Если мой сын в основном разум, дочь полностью плоть и дух. Ей всего пять лет, но оставь ее на улицах чужого города, и к ночи у нее будет еда, крыша и защита. – Она возвысила голос: – Идемте, дети. Мы должны идти. – Обернулась к Григорию. Предыдущий разговор остался только в цвете ее щек, не в словах. – Ты пойдешь сражаться на стенах?

– Не сегодня. Этим вечером они придумали для меня кое-что другое.

– Что-то еще опаснее?

Григорий пожал плечами. Слишком много людей знали о ночной экспедиции, а Софии и так было о чем беспокоиться.

Она посмотрела на него:

– Тогда будь осторожен. И зайди к нам, когда освободишься. Такос будет рад.

Дети были уже почти рядом.

– А ты? Ты тоже будешь рада?

Жар вновь вспыхнул на ее щеках.

– Буду, – ответила София, потом взяла его за руку. – Иди с Богом.

Затем повернулась и пошла к арке.

Такос на прощание помахал пращой, и Григорий поднял руку. Когда они скрылись за углом и она не оглянулась, Ласкарь подобрал свою рубашку, натянул ее, повесил на пояс фальшион.

– Иди с Богом, – пробормотал он ее слова, ныряя под разрушенную арку, – но танцуй с дьяволом.