Он перевернулся на живот и поплыл, загребая руками перед грудью, отталкиваясь ногами. Хотя волны были слабыми и он высоко держал голову, каждые двадцать взмахов ему приходилось останавливаться, чтобы отдышаться, сплюнуть воду, проверить направление. Было трудно сказать, приближается ли он к цели, или течение сносит его к западу от города. Если его протащит мимо стен, то выбросит на вражеский берег. Глубоко вдохнув, Григорий перевернулся на спину и снова начал сильно отталкиваться, держась под углом к усилиям прилива. Когда он посмотрел еще раз – руки и ноги уже пылали, – маяк был более-менее впереди. Ласкарь вновь рванулся вперед – и вскоре болезненно ударился рукой обо что-то твердое; ободрал плоть об одну из скал, о которых в мирные времена предупреждал маяк. Он подтянулся на камень, сопротивляясь усилиям течения оторвать его. Но прохладный ветер заставлял дрожать не меньше усталости, и вскоре Григорий снова сполз в воду.

Он лишился всех чувств, кроме тех, что помогали двигаться в воде и сплевывать ту, что затекла в нос. Ласкарь уже не был уверен в направлении и только надеялся, что придерживается выбранного и плывет к Фанару. Потом, когда он уже думал, что нужно просто развернуться в воде, принять ее объятия, нога ударилась о камень. Григорий посмотрел вверх и увидел над собой башню и волны, плещущие на берег, на котором она стояла. Последним усилием он рванулся к земле, коснулся ее, выбрался, не замечая острых камней. Отполз от воды туда, куда не доставал даже край прилива, и рухнул на песок.

Он мог бы отдохнуть там, уйти в тишину, которую едва не нашел под волнами. Но за каждой стеной следили, а этим утром, когда все надежды города были связаны с водой, – тем более. И потому Григорий не удивился, услышав голос, который спрашивал по-итальянски:

– Ты жив?

– Едва, – ответил он и снова закрыл глаза.

* * *

– Все кончено. Они расходятся.

Григорий вздохнул. Он почти заснул, несмотря на неудобный каменный угол, в который он вклинился, и непрерывные проклятия мужчин, стоящих рядом. Пока он смотрел, битва в Роге приобрела тот же характер, что и та, в которой он участвовал, – рой мусульманских судов вокруг немногих христианских с высокими бортами. Турки непрерывно пытались пойти на абордаж, христиане их отбивали. Григорий уже пережил это, причем совсем недавно, и не желал видеть это снова. К тому же он здорово устал.

Но крик Феодора – Григорий добрался до берега неподалеку от дворца, где стоял на страже старый лучник – заставил его собраться.

– Мы победили? – спросил он, протирая глаза.