– Аллах… – начал Ахмед.
Остановился, когда что-то взрезало ему грудь, вспороло жилет прямо там, где его имя соединялось с именем Аллаха, прошло через левую руку и пришпилило плоть к дереву. Его развернуло силой удара, нога поскользнулась на шаткой опоре. Ахмед ухватился за бочку, пытаясь предотвратить падение, обхватил ее рукой. И рухнул вниз, вырвав бочку из палисада, лишь в падении ухитрившись отклонить ее в сторону.
На этот раз он упал мягче, на какое-то тело; голова дернулась и сильно ударилась о землю. Ошеломленный, Ахмед мгновение лежал, пока зрение не прояснилось. На него смотрели глаза другого человека, те, что он видел наполненными страхом, а сейчас – только смертью. Упавший грек таращился на него сквозь кровавый глянец, и Ахмед посмотрел дальше, на свою откинутую левую руку. Кожаные ремни по-прежнему держали щит, но сейчас он выглядел как-то иначе. Ахмед не сразу понял, что из щита торчит стрела.
Он лежал так, из руки текла кровь, пока в легкие медленно возвращался воздух, пробуждая чувства. Мимо бежали люди, кричали, падали. Рядом с ним тяжело рушились куски камня, остатки разрушенных стен. Один ударил Ахмеда в бок, резкая боль наконец-то стряхнула туман с глаз. Послышались слова, кто-то обхватил его за грудь. Над ним согнулся Рашид:
– Ты ранен. Давай!
Они ушли недалеко. Ползли, скользили по грязи и телам, добрались до низкой внешней стены, укрылись у ее подножия. Еще больше мужчин бежали мимо них в атаку, взывая к Богу всеми Его разными именами, к Христу Воскресшему, к святым, матерям, любимым. Один офицер попытался поднять их и отправить назад к палисаду, но Рашид поднял левую руку Ахмеда, показал торчащую из нее стрелу – и офицер побежал подгонять других.
– Лежи спокойно, – прошептал Рашид, отрывая кусок ткани, чтобы остановить текущую кровь. – Мы уже достаточно сделали.
Люди снова и снова шли в атаку. Кто-то возвращался – некоторые добирались лишь до стены, за которой укрылись они, и выкашливали рядом остаток жизни. Многие бежали, и их кнутами и дубинками возвращали в бой. Позже, намного позже, среди музыки и криков послышался другой звук, пронзительный, одинокий зов трубы. В нем было что-то знакомое. Ахмед часто слышал его, научился узнавать и в конце концов вспомнил, а слова над ухом подтвердили:
– Нас отзывают. Наша задача выполнена. Пошли. Пошли!
Они поднялись. Мимо пробегали, шатались и ползли другие мужчины. Низко пригнувшись, ибо камни и стрелы по-прежнему летели и сзади, и спереди, они пробрались по склону к своим линиям, зашли за них.