Наконец легат нарушил молчание:
– Император намерен спасти город от Карла Анжуйского, объявив союз с Римом, но он не может заставить своих подданных отказаться от старой веры, чтобы соблюсти видимость покорности, которая удовлетворила бы папу римского.
Евнух не ответил. Возможно, он понял, что это не вопрос.
– Несколько лет назад ты много расспрашивал об убийстве Виссариона Комненоса, – продолжал Паломбара. – Было ли это попыткой узурпировать трон, а потом бороться за сохранение религиозной независимости?
Анастасий чуть развернулся в его сторону:
– Почему это волнует вас, епископ Паломбара? План провалился. Виссарион мертв. Как и те, с кем он все это замышлял.
– Так тебе известно, кто они? – тотчас спросил легат.
Анастасий глубоко вдохнул.
– Я знаю только двоих из них. Но что они могли сделать без остальных и без самого Виссариона?
– Все это имеет ко мне непосредственное отношение, – ответил Паломбара. – Любая подобная попытка теперь повлечет за собой серьезнейшие ответные действия. Искалеченные монахи по сравнению с ними покажутся пустяком. И выиграет от этого Карл Анжуйский.
– А также папа римский, – добавил Анастасий. В его глазах отразился свет фонаря, висевшего над проезжавшей мимо повозкой. – Но это будет горькая победа, ваше высокопреосвященство. Вам не удастся смыть эту кровь с рук.
Глава 68
Глава 68
– Икона Богородицы, которую внес в Константинополь император Михаил, когда его народ вернулся из изгнания в 1262 году, – решительно произнес Виченце. – Вот что нам нужно.
Паломбара не ответил. Они стояли в комнате, окна которой выходили на длинный пологий склон холма, спускавшийся к самому берегу. Свет плясал на воде, и высокие мачты кораблей слегка покачивались в такт легким утренним волнам.
– Мы не добьемся успеха, пока Византия не принесет в дар Риму свой символ, – продолжил Виченце. – Икону Богородицы. Они считают, что когда-то она спасла их от нашествия.
Паломбаре нечего было на это возразить. Его мотивы были исключительно практическими.
– Получить ее не представляется возможным, поэтому эффект данного жеста едва ли имеет значение.
– Но ты согласен, что это был бы мощный аргумент? – настаивал на своем Виченце.
– Теоретически да.