— Ты уверен… — начал Харальд, но Торгрим ответил ему взглядом, намекавшим на то, что препираться не стоит. Поэтому он просунул руки Торгриму под мышки и поднял его, помогая оттолкнуться от земли.

Годи тоже оказался рядом, с другой стороны.

— Поставь меня на ноги, — сказал Торгрим, но Годи покачал головой.

— Мы прислоним тебя к дереву ненадолго, пусть кровь отхлынет, — сказал здоровяк, и Торгрим наградил его тем же взглядом, что и Харальда, однако выяснилось, что на Годи это не оказывает должного воздействия.

Годи и Харальд оттащили его на несколько футов назад и прислонили к стволу огромного дерева. Торгрим почувствовал, как кружится голова, закрыл глаза и подождал, пока дурнота не уляжется.

И снова открыл глаза. Харальд вернулся к тому, чем, судя по всему, занимался минутой раньше: обматывал лоскутом длинный порез на предплечье. Лицо Годи было залито кровью, но Торгрим догадался, что она текла из раны на голове, которые всегда выглядят серьезнее, чем на самом деле. Рядом оказались также Олаф сын Торда, Ульф и еще несколько воинов. Торгрим насчитал десять человек. И все они имели более или менее тяжелые раны.

— Где остальные? — спросил Торгрим.

Харальд и Годи обменялись взглядами, и Торгрим все понял.

— Они не успели, — сказал Харальд.

Торгрим кивнул. Он вспомнил Агнарра с копьем в груди, Вемунда, убитого конским копытом. И всех остальных, кто погиб на его глазах. Его и самого стоило бы оставить умирать, но отчитывать Харальда и Годи за эту ошибку он не собирался.

— Ирландцы? — спросил Торгрим.

— Они дорого заплатили за наших людей, — заверил его Харальд.

— Мы устроили им бойню, — сказал Годи. — Убили, наверное, половину. Но их все равно было слишком много. Ты приказал всем бежать в лес, и мы пробились сюда. Тяжко было. Вот все, кто сумел добраться. — Он жестом указал на тех немногих, которые сидели или стояли, опираясь на деревья, вокруг сумрачной полянки.

— Они даже не пытались за нами гнаться, — сказал Харальд. — Мы добрались до леса и углубились в него так далеко, как только смогли. Они ездили вдоль деревьев, но выкурить нас оттуда даже не старались.

Он явно искал светлые моменты в трагедии этого утра, и Торгрим его понимал. Так и полагалось поступать мужчине.

Некоторое время они оставались на месте, молчаливые, бдительные. Те, кто перевязывал раны, закончили с этим. Все окровавленные, они сели и уставились в темную лесную глушь.

Наконец Торгрим убедился, что ему хватит сил, чтобы встать. Он наклонился вперед и оттолкнулся от земли. В горле Харальда зародился протест, но умер, так и не появившись на свет. Торгрим стоял и чувствовал, как кровь приливает к голове и к ногам, и все его силы ушли на то, чтобы не упасть, однако он не стал опираться на дерево.