Эллисон встал и прочистил горло, бросая тревожные взгляды на безмолвную красную массу в двадцати ярдах от него. В этот миг я заметил движение на краях толпы. С обеих сторон к нам приближались конные воины. Они обогнули навес и выстроились за спинами драгун Миллза. Чувствуя, как волосы поднимаются дыбом, я наблюдал за тем, как две длинные шеренги раскрашенных воинов с копьями и ружьями наизготовку, занимают свои места за нашими кавалеристами. Боже правый, да они взяли их на мушку, распределив между собой! В десяти футах позади каждого нашего драгуна расположился конный сиу, и угрожающее значение этого маневра не вызывало сомнений. Эллисон, запинаясь, произнес первые слова обращения, потом разошелся. Я приготовился переводить, но не успел: из первых рядов индейцев раздался хриплый голос, принадлежавший какому-то метису. Значит, они привели собственного переводчика. Это тоже неспроста.

Слева послышался стук копыт – это Боящийся Лошадей и Стоящий Медведь передвинули своих всадников за спины окружавших драгун сиу, так же распределив их между собой! Игра походила на гигантские шахматы с людьми вместо фигур, и чертовски нервировала тех, кто оказался в центре доски. Теперь мы находились в полукольце из трех конных шеренг, и враждебные дакота служили начинкой сэндвича. Им это не нравилось, и они беспокойно крутились в своих седлах. Стоящий Медведь ухмыльнулся и показал им издевательский жест, потом подвел мустанга вплотную к тому месту, где сидел я. Мне стало намного легче при виде соколиного профиля и копья в мускулистой руке – у этого парня был вид человека, которого приятно иметь под боком. Располагавшийся рядом со мной Терри обвел драгун и индейцев хладнокровным взглядом и прошептал: «Quis custodiet ipsos custodes?»[212]Джону Черити Спрингу он бы понравился.

Эллисон разошелся уже не на шутку, и когда я понял, что речь его не только не примирительна, но даже не тактична, страхи мои возродились с новой силой. Вместо того чтобы напирать на мысль, что оккупация Черных Холмов на деле служит интересам сиу, поскольку сулит им огромную выгоду и далее в том же духе, сенатор принялся читать им мораль, словно Арнольд фагам. Правительство должно контролировать Холмы – и точка. Компенсация будет уплачена, и если потребуется занять еще часть земель на Паудер-ривер, за них заплатят тоже. Я слушал, онемев от ужаса: если этот придурок желал провалить дело, то лучше и придумать не мог. Не в первый раз в уме моем промелькнуло сомнение: не специально ли правительство провоцирует индейцев, чтобы доказать невозможность переговоров и оправдать решение проблемы силой раз и навсегда? Если так, то можно ли было выбрать более удачное время, чтобы поджечь фитиль – в присутствии нескольких тысяч сиу, теряющих с каждой минутой терпение? Зрители уже не сидели молча, повсюду раздавались злые реплики и крики «хо-хо!». Эллисон старался перекричать гомон, и до меня снова донеслась цифра в шесть миллионов. Потом сенатор повернулся и плюхнулся на свой стул, весь красный от натуги и решимости.