Но делать было нечего. Скача стремя в стремя со Стоящим Медведем, я старался держаться рядом с пологом тронувшейся санитарки. Нас окружали синие мундиры Миллза вперемешку с воинами Боящегося Лошадей. Слава богу, Миллз сохранил голову, и все сабли оставались в ножнах. Вокруг царил хаос, индейская масса выкрикивала угрозы и насмешки, но повозка набирала ход, лошади перешли на рысь. Мы миновали деревья и выкатились на дорогу к лагерю, идущую через большие холмы. Я проглотил страх и попытался осмотреться.
По обе стороны от нас прерия кишела конными индейцами, улюлюкающими и вопящими. Мне удалось разобрать несколько слов, которые сводились к тому, что у любого, кто посмеет вторгнуться в область реки Паудер, земля задрожит под ногами, так что потроха захватчика сожмутся от страха, а молнии Черных Холмов ослепят и испепелят его. Чем больше было шума, тем больше мне это нравилось, поскольку напоминало пьяную похвальбу. Краснокожие наблюдают, как вожди исантанка улепетывают во весь дух, и возможно, вполне удовлетворятся этим зрелищем. Но достаточно одного неверного движения со стороны Миллза или его парней, случайного выстрела с любой из сторон или просто всплеска кровожадности в одном из наших галопирующих приятелей – и в мгновение ока начнется резня.
Мы уже во весь опор мчались к лагерю, а драгуны, держа строй, прикрывали нас. Позади них виднелись сиу. Среди ближайших был один стервец в рогатом головном уборе. Он размахивал томагавком и предлагал перебить всех белых и сжечь их вигвамы. Неожиданно горлопан ухитрился проскользнуть между солдатами и ринулся к повозке. И тут я стал свидетелем одного из самых ловких и хладнокровных трюков на моей памяти. Стоящий Медведь метнулся к нахалу, намереваясь преградить ему путь; я взвизгнул от ужаса, понимая, что, если он срежет рогатого, вся толпа кинется на нас. Но, поравнявшись с вопящим сиу, Стоящий Медведь со смехом ухватил его за руку.
– Тебе так надо убить кого-нибудь, великий воин? Ну так убей! Видишь вон того жеребенка? Посмотрел бы я, как ты хотя бы с ним ухитрился справиться!
Среди всадников действительно затесался жеребенок. Рогатый посмотрел на него, потом на Стоящего Медведя, завыл, выхватил револьвер и кинулся за жеребенком. С воинственным воем остальные присоединились к погоне. Вернувшись ко мне, Стоящий Медведь пожал плечами и покачал головой. Я был мокрым от пота, так как понимал, что только смекалка индейца спасла нас.[213]
После описанного эпизода сиу отстали, и мы проделали остаток пути до лагеря в безопасности. Миллз благоразумно придержал один взвод, использовав его в качестве арьергарда, тогда как второй отправил сопровождать фургон далее. Я остался с Миллзом, так как всегда выгодно отступать последним, до последнего бравируя перед лицом опасности. Все выглядело вполне мирно, и я знал, что Элспет с комиссией ничто не угрожает. Миллз подошел к делу тщательно: в миле от лагеря мы встали и подождали, пока парни Боящегося Лошадей вернутся из разведки. Те доложили, что дакота разбрелись по своим типи, а враждебные индейцы Маленького Большого Человека уехали. Случившееся могло показаться пустяковым недоразумением, но я-то понимал, что все висело на волоске.