– Конечно, любимый, ты волновался! Но, надеюсь, не слишком сильно? Со мной ничего не могло случиться, поскольку индейцы заметили меня и окружили своими мустангами, что-то крича на свой лад. И хотя я не могла выйти, мне совсем не было страшно, разве что совсем чуточку…

И это неудивительно. По жизни мне приходилось встречаться с храбрыми людьми: Броудфутом и Гордоном, Бруком и Гарибальди – ну да, не стоит забывать про Кастера, – но по части хладнокровия и отваги Элспет Флэшмен, урожденная Моррисон, могла заткнуть за пояс их всех вместе взятых. Я легко мог вообразить ее, невозмутимо стоящую в своей украшенной цветочками зеленой амазонке и соломенной шляпке с лентами посреди толпы беснующихся дикарей, бросающих на нее кровожадные взгляды. Проглотив ком в горле, я спросил, что было дальше.

– Ну, один из них, очень свирепого вида, с двумя пистолетами и лицом, раскрашенным желтой и алой красками, («Боже правый, видимо, это был сам Маленький Большой Человек», – подумал я), подошел и рявкнул на меня, потрясая кулаком. Звучало очень жутко. Я ему говорю: «Доброе утро», а он как закричит! Но потом он присмирел и стал вести себя почти вежливо.

– С какой это стати?

– Я улыбнулась ему, – отвечает она, будто этого объяснения достаточно. Но возможно, так оно и есть. – И он заставил успокоиться других. Потом внезапно кивнул мне и отвел к мистеру Пятнистому Хвосту. Ну а уж тут, разумеется, все пошло лучше некуда.

Мои тревога, облегчение и приступ нежности испарились в один миг. Я оглядел ее, она же продолжала трещать, одной рукой обнимая меня за талию, а другой приводя в порядок прическу.

– Он так обрадовался, увидев меня, и пытался говорить по-английски, но так ужасно, что оба мы рассмеялись! Потом вождь отослал остальных прочь и кое-как растолковал, что имело место быть некоторое замешательство, и ему придется выждать немного, прежде чем отослать меня в лагерь. Так что, как видишь, со мной все было хорошо, и мне жаль, что ты волновался из-за меня, милый, но, право слово, не имелось никаких причин.

Да неужели? Она провела в обществе Пятнистого Хвоста более часа, причем совершенно наедине… Я раскусил этого подлого дикаря и знал, как воздыхает и млеет по нему Элспет… Все мои старые, прекрасно обоснованные подозрения, нахлынули на меня потоком: тот первый раз, тридцать с лишним лет назад, когда она клялась, что каталась в парке, а на самом деле врала; или когда плясала полуголая перед Кардиганом, пока я забылся в пьяной дреме в чулане; или когда обнималась с этой жирной змеей Усманом, или… О, один Бог знает, сколько еще их было. Я пытался обрести дар речи.