В общем и целом это был первоклассный отдых. Президент корпорации делала все, чтобы я остался доволен, хотя в течение дня оставалась такой же деловой, как и раньше. Я надеялся, что после форта Буфорд она немного оттает – в конечном счете ее затея с Бисмарком стала мне вполне ясна, как и тип земель, на которых ей предстоит воплощаться. Я даже набросал (ничтоже сумняшеся) письмо к Отто, в котором изложил план и просил одобрить его. Одному Богу ведомо, как поступил Бисмарк, увидев мою закорючку – если депеша, конечно, дошла до него. Миссис Кэнди сдержанно одобрила и заявила, что покажет письмо директорам. «Вот и отлично, – думаю. – Теперь самое время нам познакомиться поближе не только плотски, но и духовно». Ничего подобного: «Б» в смысле «бизнес» продолжала довлеть от завтрака до обеда. Она делала заметки в блокноте и рисовала схемы участков по Йеллоустону, как заправский маленький землемер, и если кто-нибудь увидел бы нас на палубе или в салоне, то принял бы за добрых попутчиков, которые подчеркнуто вежливы друг с другом, но не более.

Меня это мало волновало: было даже пикантно наблюдать, как эта уверенная в себе, резкая американская бизнес-леди, воплощенная эффективность и энергия, с наступлением сумерек превращается в самую похотливую из наложниц. Я говорю «наложницу», потому что любовниками мы не являлись. В промежутке между постельными раундами она могла поддержать, без особого интереса, светскую беседу, но не было в ней ни намека на интимность, которая есть у любовниц или дорогих шлюх. Трудно сказать, в какой степени наслаждалась она нашими спаррингами. Много ли удовольствия черпает беспросветный пьяница, выпив очередной стакан? Ею владела неутолимая похоть, заставлявшая ее действовать все в той же неторопливой, но продуктивной манере. Она была похожа на не знающую устали прекрасную машину. С моей точки зрения, это идеально – меня ведь интересует плоть, и будь Кэнди нежной или любящей, то быстро наскучила бы мне. Но рассудочная страсть, с которой она получала и отдавала удовольствия, не требовала ничего, кроме выносливости.

С другими мужчинами на борту она держалась вежливо, но холодно. Двое армейских офицеров, которых мы согласились подвезти, попытались проявить галантность, но получили от ворот поворот. Одному, как подозреваю, досталось-таки по пальцам ног – я подметил, как он нырнул за ней однажды на переднюю палубу, а вышел с красным лицом и заметно припадая на ногу.

Марш и его помощник Кэмпбелл, скорее всего, знали, как обстоят дела у нас с Кэнди, но тактично молчали. Капитан вообще был первый сорт – отличный лоцман и шкипер, парень суровый, но умеющий рассказать занимательную историю, раздавить бутылочку или перекинуться в юкер[247].